Неизбирательное сродство

«Что же делать теперь с теплицами?» — это было единственное, что сейчас занимало Эспера. Тут он неожиданно осознал, что давно, уже много часов звенит эолова арфа. В окнах мигали зарницы: с юга приближалась гроза. Раскаты грома, сначала далёкие, раздавались всё ближе, пока неожиданный и сокрушительный раскат не ослепил Эспера — ему показалось, что атмосферное электричество вошло прямо в него: такова была сила разряда. Но нет: и он, и дом были целы и невредимы, но когда Эспер вышел на крыльцо, то увидел, что загорелся деревянный остов теплиц. Молния, видимо, ударила в стоящего рядом медного Лаокоона, оплетённого змеями. Через какое-то время от занявшегося жара стали лопаться стёкла, и страшные, утробные стон и выдох в голос раздались там, где ещё полчаса назад под поблёскивавшими от зарниц и дождевой воды стёклами притаилось каан-че. И вместе с выдохом — Эспер увидал это с крыльца — в небо взметнулись похожие на чёрных голубей хлопья: словно души всех, заживо пожранных, вырвались на свободу. Сразу несколько голосов завыли там, где лопалась стеклянная крыша второй теплицы. Низкое дребезжание эоловой арфы не умолкало. Эспер вернулся в дом, скатал трубою походный плед, затянул на нём ремни, взял одно из охотничьих ружей, стоявших со вчерашней ночи в углу прихожей, взял запас пороха и патронов, положил в свой маленький саквояж стилет и рукопись деда о степенях смерти и пошёл поджигать дом. Обои и разная ветошь занялись легко — от имевшихся в доме и бывших у Эспера с собой фосфорных спичек; но мебель, картины, книги поначалу не хотели гореть; однако князь Адриан хранил в своём кабинете какие-то легко воспламеняющиеся составы, которые начали оглушительно хлопать и взрываться, распространяя удушающее зловоние; уже через час-полтора, несмотря на дождь снаружи, всё здание изнутри было охвачено пламенем. Какие-то пятнистые чёрно-золотые тени метались на верхнем этаже, и раздавались похожие на отрывистый лай голоса, но Эсперу было всё равно. Барский дом, дом его детства горел хорошо. Столб пламени виден был за несколько вёрст в Городище. Тамошние мужики и бабы, разбудив детей и выведя их к околице, все, глядя в сторону Навьина, крестились молча и истово, по доступной им простой и немудрящей вере.

Эпилог

Если бы эта история была записана сразу, то содержание её можно было бы отнести на поветрия времени. Но меньше всего здесь каких-либо поветрий.

Каждые 22 года князь Эспер Лысогорский появляется на повороте на Навьино. Он одет по моде, которую легко отыскать в приложениях к московским журналам середины 1830-х. В руках Эспера трость с набалдашником из переплетённых змей, увенчанных крылышками, на нём широкополая шляпа блином не по погоде и климату, под мышкой свёрнутый трубой плед. Он обращается к проезжающим мимо на несколько церемонном и искусственном, на нынешний вкус, наречии, на котором уже не говорят даже на сценах столичных театров, и спрашивает, много ли ещё вёрст до Навьина. Но поворот давно ведёт никуда. От деревни не уцелело ни дома. Эолова арфа давно не звучит в беседке, да и от самой беседки, как и от главного дома усадьбы, мало что осталось — фундаменты, полторы стены и несколько отдельно стоящих колонн. Расчищенные прежде пространства давно заросли кустарником и сорными травами. На том, что когда-то было руинами барского дома, да на крепкой ещё плотине у двух покосившихся стел живут мириады галок. Грай их становится громче по мере того, как солнце клонится к закату. И хотя беспроводная связь работает здесь исправно, с приближением сумерек хочется срочно покинуть руины.

Ты скажешь, дорогой мой читатель, что это всё шутки пространства, искривляющегося, загибающегося в отдельных местах, под воздействием на него сил бо́льших, чем понятные нам. Прежде чем говорить о пространстве и о географии, подумай, читатель, в каком бы ты хотел жить времени. В той ли дурной бесконечности повторяемого события, что не покидает нас, как невыученный урок?

В последний раз князя Эспера видели лет шесть назад. Проезжавшие на внедорожнике хозяева бакалейной лавки в соседнем Городище решили, что это отбившийся от съёмочной группы актёр из русского народного блокбастера «Маша Троекурова», который снимали как раз под Кесьминском.

Главное, не обращать на вечного князя никакого внимания. Он просто исполняет своё дело: проверяет, не поселился ли кто на руинах. Через ещё шестнадцать лет он появится снова и задаст тот же самый вопрос.

Ноябрь 2013 и апрель 2014. Болонья

Октябрь 2016 — май 2017. Питтсбург

II. Острова в лагуне (Повесть)

И день придёт — не будет и следа от ваших Пестумов, быть может!

Часть первая. Огненный воздух

I