Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

Позади нашего дома возвышался каменистый холм, чью вершину увенчивала церковь XI века. Её колокольню окружал парапет с четырьмя зубчатыми башенками по углам. Из поколения в поколение местные жители передавали сказание об этой церкви, которое казалось мне довольно мрачным. Давным-давно крестьяне решили возвести церковь у подножья холма, однако каждую ночь, когда рабочие уходили домой, камни и древесина таинственным образом перемещались на вершину. Люди решили, что всё это проделки дьявола; он пытался заставить сельчан построить место поклонения Богу в труднодоступном месте. Дьявол оказался настойчив в своём решении, и жителям деревни в конце концов пришлось сдаться. Неожиданная для народного поверья развязка. Обычно древние сказания поучительны, дьявол оказывается обманут и посрамлён, зло побеждено, а добро воспеваемо. В этой же истории нет утешительной морали – сатана в конечном счёте восторжествовал.

В церкви было промозгло и пахло плесенью, покрывавшей обветшалые молитвенники. Я частенько вскарабкивался на холм, заходил внутрь и играл на старой свистяще-скрипящей фисгармонии. Сидеть одному в старой церкви жутковато, поэтому вопреки здравому смыслу я то и дело оборачивался и смотрел по сторонам: разыгравшееся воображение не давало мне покоя. Однажды мне в руки попала книга эдвардианских времён, рассказывавшая об истории этой деревни. Я прочёл, что холм был населён ещё задолго до XI века, и до прихода христианства язычники совершали на нём жертвоприношения.

Как и всегда, меня притягивала зловещая таинственность, скрытая в легендах и необычных происшествиях, и, конечно же, я не мог не заметить, что и сама моя ситуация напоминала заезженное клише из ужастиков. Молодая пара приезжает в глухую местность, по глупости своей отрезая себя от всех друзей и родственников. У них, по всем законам жанра, есть маленький ребёнок, который призван подчеркнуть хрупкость человеческой жизни и сгустить нарастающее ощущение тревоги. Сам я не верю ни в сверхъестественные силы, ни в знамения грядущего, однако жизнь куда красноречивей любой формы искусства, и в тот момент она ясно давала понять, что вот-вот должно случиться что-то очень нехорошее. Мне бы следовало прочесть заголовок манившей меня истории, чтобы понять, к чему всё идёт.

Рейчел была матерью-одиночкой с двумя детьми: пятилетней Сабиной и восьмимесячным Шоном. Она рассталась с мужем-австралийцем и вернулась жить в Англию, к своим родителям, Биллу и Урсуле, которые уже вышли на пенсию и пару лет назад переехали в деревню. С ними жила младшая сестра Рейчел, Соня. Младшему брату Уоррену – появившемуся намного позже сестёр – было восемнадцать лет, и он тоже жил с родителями.

Мы с женой подружились с Рейчел и Соней. У нас всех было предостаточно свободного времени, и мы постоянно ходили друг к другу в гости. Мы болтали, наблюдали за детскими играми, курили и пили чай.

Почти сразу стало ясно, что Рейчел и Соня глубоко несчастны. Рейчел скучала по Австралии. Она привыкла к тамошнему образу жизни: водным лыжам, вечеринкам, кафешкам – здесь она чувствовала себя как в клетке и жутко скучала. Её брак развалился, и у неё не оставалось иного выхода, как вернуться на родину, в Англию – к серым тучам, домашнему хозяйству и воспитанию детей.

У Сони были совсем иные обстоятельства, однако грустила она ничуть не меньше. Она уже несколько лет встречалась с женатым мужчиной по имени Генри. Он обещал ей, что расстанется с женой, когда дети подрастут, однако точной даты пока не называл. Генри был владельцем транспортного предприятия, приносившего неплохой доход, и жил в приморском городке, примерно в ста километрах от нашей деревни. Время от времени он приезжал на своём изящном кабриолете и на день забирал Соню с собой. Билл и Урсула не одобряли их отношения – оба были очень набожными, – но Соня их не слушала. Ведь ею руководила любовь.

Обе сестры никак не могли понять, почему мы с женой решили променять жизнь в Лондоне на их деревушку. Наше решение казалось им уму непостижимым.

– Ради всего святого, что вы забыли в этой глухомани? – спросила Рейчел, раскуривая сигарету и пуская над кухонным столом струйку дыма.

– Мы устали от города и хотели уехать подальше, – ответил я.

– Но здесь ничего не происходит.

– Именно поэтому мы сюда и переехали.

Она покачала головой и подняла с пола своего сынишку.

– А вот я здесь с ума схожу…

– Разве ты не замечаешь, как тут красиво?

– Нет.

– Когда мы жили в Лондоне, я выглядывал в кухонное окно и видел перед собой, буквально в паре метров, кирпичную стену. Я чувствовал себя как в камере. Теперь же, когда я выглядываю наружу, я вижу это. – Я указал на гигантский скалистый склон холма, возвышающийся над деревней. Его вершину покрывал снег, спускавшийся к извилистой речке из каменистой осыпи.

Рейчел какое-то время всматривалась в пейзаж за окном, а затем снова затянулась сигаретой.

– Унылый вид, – отозвалась она, выпуская изо рта сизое облачко.