Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

Рейчел, Соня и Сабина уставились в одну точку. Сквозь окно было видно, как к дому приближается бледная фигура. На меня снова нахлынул страх – я ощутил противный привкус в горле. Фигура подошла к окну и прислонила лицо к стеклу. Тогда Рейчел воскликнула: «Не бойтесь, всё хорошо, это Уоррен!»

Соня прижала руку к груди и выдохнула: «Я так больше не могу, я больше не вынесу».

Рейчел подала знак брату и пошла открывать дверь. До меня донёсся голос Билла:

– Боже мой, что тут случилось?

– Вы видели Люка? – спросила Рейчел.

– Мы проезжали мимо него…

Билл и Уоррен зашли в комнату, и я почувствовал огромное облегчение. Все говорили наперебой, но я не слушал. Я больше не отвечал за сложившуюся ситуацию. Мне просто-напросто хотелось отправиться домой.

Во дворе стояла припаркованная машина, а несколько парней рассматривали у входа в дом разбитое стекло и кровь. Наверно, приятели Уоррена. Но не прошёл я и пары шагов, как замер на месте – у ворот стоял Люк. Как только он подался вперёд, я ощутил желание попятиться. Мы встретились на садовой дорожке.

– Привет, Люк.

Он бросил на меня взгляд. На лице его промелькнуло узнавание, но, похоже, мысли его были заняты совершенно другим. Люк запрокинул голову, уставился в звёздное небо, и губы его начали что-то быстро шептать. Сперва я слышал только шипящие звуки, но постепенно его речь стала разборчивей: «Отче, Отче, Отче, в доме Твоём обителей много, а в обители Твоей много домов. Разве не Ты сам говорил нам так? Отче, введи нас в любовь Свою. Во имя дня грядущего дай нам сей день… тот самый день… Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава вовеки. Избави нас от лукавого. Но… но… Он взял на Себя наши немощи… и понёс наши болезни».

Рукава его рубашки были изодраны и пропитаны кровью, а предплечья покрыты глубокими порезами. Что-то – я не мог ясно разглядеть что именно: то ли кусок мышцы, то ли кость – торчало из длинной открытой раны.

«Очисти нас от всякой неправды. И быть мне верным свидетелем Твоим – и ныне, и присно, и во веки веков – Аминь. Благодарю, Отче, благодарю, благодарю».

– Люк, – позвал я. – Тебе бы лучше присесть. Ты потерял много крови.

Он выставил свои руки на свет, падавший из коридора.

– По отметинам этим, – торжествующе увещевал он, – Ты узнаешь меня.

– Как бы ни было, тебе нужно присесть.

Его реакция меня удивила. Он упал на колени.

– Ещё неплохо бы и руки поднять, – предложил я. – У тебя до сих пор идёт кровь. – И снова он сделал то, о чём я попросил. – Как ты себя чувствуешь, Люк?

– Хорошо, – произнёс он. – Хорошо. Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего.

Несколько секунд слышался стук его зубов.

– Тебе холодно? – спросил я.

– Нет… Мне не холодно.

Я надеялся, что кто-нибудь уже вызвал полицию, пока я говорил с ним.

Люк продолжал шептать библейские стихи и обрывки молитв. Но вдруг он умолк и посмотрел на меня любопытным, изучающим взглядом. Мне стало не по себе. Однако, когда я задал ему осторожный вопрос, снова послышалось бормотание, и глаза Люка снова устремились к небу. Когда очередной поток молитв сошёл на нет, он наклонил голову набок, и в его взгляде вновь промелькнуло любопытство. До того как я успел задать очередной вопрос, он сам обратился ко мне:

– Скажи мне кое-что. – Его голос звучал вполне адекватно. – Мне интересно знать… послушна ли твоя жена?

– Мы не обсуждаем вопросы послушания.

– Нет?

– Нет. Я вовсе не ожидаю послушания.

– Как так? – Он расправил плечи. – Неужели это правда? – Его голос, походивший теперь на голос священника, звучал проникновенно и был полон сочувствия. – В самом деле? Послушание не имеет значения? Тебе всё равно, что не ты глава в своём доме? Разве подобные вещи не имеют значения?

– Полагаю, не имеют.

Люк обдумал мой ответ, а затем кивнул. Через несколько секунд он произнёс очень тихо:

– Я знаю, кто ты такой.

– Прошу прощения? – Я наклонился к нему, чтобы лучше расслышать.

Наши лица были близки. Я заметил, что Люк начал улыбаться. Уголки его губ поползли вверх, но глаза оставались всё такими же прищуренными и подозрительными. Он рассмеялся и вдруг рявкнул: «Не искусишь, сатана!»

Я отпрыгнул, перепуганный насмерть, и руки Люка схватили воздух. Он ещё и ещё раз попытался схватить меня, но потом бросил борьбу. Сел на корточки и уронил голову. «Отче, – прошептал он, – благодарю».

Туман замигал синим цветом. Подъехала полицейская машина, и из неё выскочили два офицера. Я слышал шум их раций. «Я всего лишь сосед, – объяснил я и указал на дом. – Семья внутри». Я отошёл от Люка и поспешил домой.

Добравшись до нашего домика, я остановился и окинул взглядом местность. На проводах мигали лампочки. Я подумал о холме, возвышавшемся позади меня, о тёмной неразличимой во тьме земле – земле, напитанной кровью древних жертвоприношений.

– Кто там? – послышался голос жены, когда я постучал в дверь.

– Это я.

Она открыла, я вошёл в кухню и рухнул на стул. Я был измотан как физически, так и душевно.

– Что произошло? – спросила жена.

– Можешь налить мне чаю? – откликнулся я, надеясь, что в данной ситуации она проявит послушание.