Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

– Мне снились эротические сны, но в них не было ничего приятного. Они были отвратительные. – Мне подумалось, что Джиму не хочется обсуждать свои сны, содержание которых – даже спустя десять лет – пугало его, и мой интерес может быть истолкован как назойливость. Джим убрал пальцы со стола и положил руки себе на колени. – Я знал, что что-то не так. То есть совершенно не так, будто со мной происходит что-то… противоестественное. Я чувствовал, будто что-то пытается управлять мной и копается у меня в голове. Все эти сны – эти кошмарные сны, – они словно принадлежали кому-то другому.

– Вы плохо себя чувствовали… и вас мучали кошмары. Даже если они были очень яркими, почему вы решили, что объяснение лежит в области сверхъестественного?

– Моя мама по воскресеньям обычно ходила в церковь, иногда и папа с ней ходил. Но мы никогда не были сильно верующими, не молились все вместе; у нас даже Библии не было. В детстве я часто ходил в церковь, но когда подрос, то стал всё реже туда заглядывать. Мама относилась ко всему этому спокойно и никогда не заставляла меня посещать церковные службы. – Джим оттянул горловину футболки, как в жаркий летний день, когда хочется прохлады. – Я уже долго не бывал там – много месяцев, – и вот однажды в воскресенье, уж не помню почему, я решил туда пойти. Но запах свечей был настолько невыносим, что мне стало дурно. Мне казалось, что меня вырвет. Я не мог там оставаться – чувствовал, будто неведомая сила тянет меня оттуда прочь.

– Представляю, как было страшно.

– Да… да, очень страшно. – В глазах Джима читалась благодарность. Его переживания наконец-то серьёзно выслушали – выслушали и поняли.

Каково человеку жить в мире, где обитают демоны и каждое утро приходится в ужасе просыпаться от тошнотворных снов?

– Вы говорили, что можете припомнить конкретный момент…

– Как-то раз друг позвал меня выпить. Он сдал на права и теперь катался на отцовской машине. Мы поехали в паб у известковых холмов – тихое местечко с садиком и прекрасными пейзажами. Погода начала хмуриться, и вскоре разразилась жуткая гроза. Гром, молнии – настоящий потоп. Я хоть и сразу вбежал внутрь, но всё равно промок до нитки. Вернулся домой я где-то в десять или половину одиннадцатого, не позже. Гроза уже утихла, но на улице всё ещё шёл дождь. Я открыл окно и лёг спать. Я почти уже заснул, как вдруг ощутил, что в комнате кто-то есть. Я не мог пошевелиться, как будто был парализован. Вот тогда я и ощутил, как затылок пронзило острой болью. – Джим завёл руку за спину и помассировал заднюю часть головы. – Вот здесь. В основании черепа, где будто бы изгиб кости. Ощущение было такое, будто что-то проникает внутрь. Это и есть тот самый момент. Вот тогда, я думаю, всё и случилось. – Его глаза блеснули, когда он наклонился чуть вперёд. – Кошмары в ту ночь были хуже, чем все предыдущие. Когда я проснулся, голова была тяжёлой и раскалывалась. К полудню я смог кое-как выбраться из кровати, но чувствовал себя так, будто у меня грипп или что-то подобное. Я пошёл чистить зубы, а когда взглянул в зеркало, то не узнал себя – я изменился.

– Что изменилось?

– Форма лица.

– Кто-нибудь ещё заметил перемену?

– Нет. Она была небольшой, лицо просто стало длиннее. – Джим немного помолчал. – Когда мама пришла с работы, она тут же вызвала врача. Тот был очень обеспокоен и следующие несколько недель приходил ко мне несколько раз. Он сказал, что я истощён, что мне нужно отдыхать и что, может, меня отправят восстанавливаться в больницу. Но в больницу меня так и не положили. Он прописал мне новое лекарство, и мне стало получше. Но мне не хотелось возвращаться в школу. Не хотелось снова писать сочинения и зубрить разные даты – я чувствовал, что ещё не готов, поэтому я пошёл работать в магазин, раскладывать товары на полках.

– Можете вспомнить, что прописал вам врач?

– Похоже, какой-то антидепрессант.

– У вас была депрессия?

– Может быть… не знаю.

– Вы рассказывали врачу о случае в церкви? О том, что ощутили чьё-то присутствие у себя в комнате? О кошмарах?

– Нет, – замотал головой Джим. – Нет. Я никому об этом не рассказывал.

– Как вы себя чувствуете теперь, рассказав всё мне?

– Непросто было рассказать. Но я чувствую… – В его голосе прозвучало удивление. – Я чувствую себя неплохо.

Я отложил ручку и закрыл папку со случаем Джима.

– Почему вы не искали помощи в церкви?

– Я искал помощи у Бога. Я не раз молился в церквях. Но всегда чувствовал себя очень плохо. Я теперь без тревоги даже взглянуть на церковь не могу.

– А священники? Почему вы не поговорили с кем-нибудь из них?

– Мне было неудобно. Священники в церкви, куда ходила моя мама, были не очень-то задушевными собеседниками. Один был совсем старичок, едва ходил, а второй постоянно раздражался. Прихожане часто судачили о нём.