Неизменный (ЛП)

Пока я шла к кассе, я рассматривала небольшое пространство, заметив камеры позади головы продавца, которые показывали помещение магазина, заправку и нескольких людей.

Я встала в очередь за женщиной средних лет, со стаканом кофе в одной руке и мобильником в другой, а также с ребёнком, который пытался расплатиться за бензин мелочью и рвал долларовые купюры. Они оба были так поглощены собственными покупками, что и не заметили, как я встала за ними.

Не то чтобы и я этого хотела. Но то, так люди стояли в очереди многое говорило о том, какие они в жизни. К примеру, подростку у прилавка неплохо было бы прекратить тратить все свои деньги на травку и принять душ. Кроме того, если он собирался заплатить за бензин хотя бы двадцатку, то ему не хватало два доллара сорок семь центов.

А у женщины передо мной было двое детей, ну или по крайней мере двое детей, которыми она готова была хвастаться в Инстаграмме, а ещё изменяющий муж и экзема. На плече у неё висела сумочка за шестьсот долларов из осенней коллекции Марка Джейкобса. Она и понятия не имела, как легко было пройти мимо неё на пути к выходу и выхватить бумажник, наполовину свисающий из её сумочки.

Не то чтобы я собиралась делать это.

По крайней мере, теперь.

Но, как я сказала, старые привычки умирают с трудом.

Честно говоря, сейчас я предпочла бы её сумочку, но не её личность.

И уж точно не неверного мужа. Судя по тем сообщением, что она отправляла своей подруге Шерри, которые я читала из-за её плеча, он был тем ещё кадром.

Но не все ли они были такими?

Когда подошла моя очередь, я поставила минералку, маленькую упаковку фисташек, которую я схватила в последний момент, большой пакет мармеладок Swedish Fish и попкорн с белым чеддером на прилавок.

— И ещё тридцать долларов за шестую колонку, — сказала я продавцу.

Он начал пробивать мне чек, пока мои глаза были прикованы к монитору позади него. К счастью они показывали и меня, и людей сзади.

Во мне разгорелся старый инстинкт, и я боролась с желанием пригнуться и спрятать лицо. У безгрешных людей нет причин, чтобы прятаться. Ежедневно обычная американская женщина прогуливается с улыбкой на лице, совершенно не думая о том, сколько камер могли её поймать. Она не рычала на «Большого брата»¹. Она беззаботно разгуливала целый день, не подозревая о том, сколькими способами запечатлевается её жизнь.

Вот такой я была сейчас. В блаженном неведении.

Или, если быть точнее, желала быть в неведении.

— Карта или наличные? — спросил меня парень за кассовым аппаратом.

Я проглотила вечно преследовавшее меня беспокойство.

— Карта.

Вытащив карту из своего, не столь дорогого, как у дамы за мной, зато уж точно гораздо лучше защищённого кошелька, я прочитала выбитые на ней слова — Кэролайн Бэкер, с некой долей обвинительного неверия, впрочем, как и всегда.

Аппарат обработал карту, моргнул о том, что моя покупка была одобрена по сниженной ставке. Из меня вырвался легкий вздох облегчения.

У меня была хорошая работа и стабильная зарплата, но я никак не могла побороть тревогу во время очередной оплаты покупок.

Что если в этот момент моя карта перестанет работать?

Что если в этот момент я пойму, что мой счёт обчистили?

Что если в этот момент они меня найдут? Что если в этот момент они разрушат мою свободную гавань и утащат обратно в ад?

Тогда я столкнусь лицом к лицу с прошлым, от которого с таким трудом убежала?

— Вам нужен чек? — спросил продавец.

Я кивнула.

— Да, пожалуйста.

Доказательство того, что моя карта работает. Доказательство того, что я всё ещё свободна.

Снаружи холодный вечер закружил вокруг моего тела, кутая меня в осень, запах костра и скрипучего горного воздуха. Я улыбнулась сияющему солнцу, опускающемуся за пики голых горных вершин. Был вечер пятницы. Наконец-то.

Я дождаться не могла, когда доеду до дома, стяну с себя эту рабочую одежду и свернусь калачиком под одеялом до самого утра.

Делало ли это из меня старуху? Можно ли было в двадцать пять быть старой?

Полагаю, что нет. Но для меня вечера пятницы были украшением всей рабочей недели. Мои деньки, когда я ходила в клубы, на вечеринки и жила дикой жизнью подошли к концу. Добро пожаловать в однообразие, надёжность и нормальность. В моей жизни нашлось время, чтобы с ними познакомиться.

Я подошла к своему чёрному Murano, размахивая пластиковым пакетом, полным вкусняшек. Я уже было открыла дверь, нажав большим пальцем на дистанционный ключ, когда мой взгляд упал на клочок белой бумаги на лобовом стекле. Всего маленький листочек, но он был целенаправленно помещён со стороны водителя, так, чтобы я его точно увидела.

Во рту тотчас пересохло, и я боролась с желанием начать оборачиваться по сторонам. Чтобы сделал нормальный американец? Каков был протокол для листовок, прикреплённых к вашему окну?

— Прочти её, — прошептала я в ответ самой себе.

Просунув руку в ручки пакета, я вытащила бумажку и прочла её. Хижина в Блэкберне обещала джакузи на каждой террасе и отдельные домики с впечатляющим видом, типичное для этой части Колорадо жильё. Я и без того знала всё об этом курорте. Моя соседка была в нём управляющей.