Неизведанные земли

Мама ушла на кухню за стаканом воды, а Элли воспользовалась случаем, чтобы осмотреть комнату. Ей хотелось знать, живет ли в доме отец. Но в комнате было много различных предметов, а Элли волновалась и не знала, на что обратить внимание в первую очередь. На фотографиях он был, но, с другой стороны, ее лицо там тоже часто попадалось. На каминной полке, к примеру, стояла фотография, сделанная после окончания средней школы. Элли так нервничала что не сообразила, что ее сестра Эйприл за время отсутствия успела закончить школу и, вероятно, уехала учиться в колледж. Время остановилось только для нее, все остальные продолжали жить.

Мама вернулась с бутылкой минеральной воды в руке.

— Я заказала еду в китайском ресторанчике. Вы не будете возражать, если я вас ею угощу? Не успеваю готовить, слишком поздно возвращаюсь с работы.

— Да что вы, великолепно! Я так рада, что вы меня пригласили.

— О чем вы говорите, нам очень приятно.

Нам, подумала Элли. Мама сказала слово «нам».

— Так, значит, ваш муж…

— Он заедет в ресторан по дороге домой и привезет еду. Скоро уже должен приехать.

Элли почувствовала невероятное облегчение. Она практически обмерла от счастья и, если бы не сидела в тот момент на диване, могла попросту упасть. Значит, папа выжил! Если она и не узнает ничего нового из разговора с мамой, по крайней мере это ей теперь известно! Хотя… А вдруг мама говорит о другом человеке? Что, если она снова вышла замуж? Она живет в новом доме, сестра в колледже, за три года многое могло произойти. Нужно было прояснить ситуацию.

— Скажите… он сильно пострадал после той аварии? Надеюсь, не очень?

Элли вся сжалась, готовясь услышать самое худшее.

— Реабилитация была очень долгой, но он поправился, — сказала мама.

Элли вновь начала дышать. Сама того не замечая, она задержала дыхание от страха, задав важнейший вопрос. Она почувствовала, как лицо женщины, в теле которой она находилась, расплывается от удовольствия. Заметив, что она тяжело дышит и покраснела, мама решила, что гостья страдает от жажды, и налила ей стакан воды. Элли потянулась за ним и заметила, как дрожит рука. Не ее, чужая, но тем не менее.

— Я сильно удивилась, получив от вас письмо, — заметила мама.

— Узнав, что вы в Мемфисе, я сразу решила, что не зайти к вам я просто не могу. Элли была одной из моих любимых учениц.

Мама хитро улыбнулась:

— Да что вы!

Элли покопалась в памяти в поисках каких-нибудь трогательных моментов, связанных со школой.

— Я помню, как на День Матери мы готовили открытки с поздравлениями. Каждый ученик должен был написать стихотворение на своей карточке. Они сами их делали. Так вот, я помню, Элли решила написать свое собственное стихотворение, а когда она закончила, половина класса решила использовать его для своих открыток вместо того, что было предложено мной!

Мама посмотрела на нее с недоверием.

— У меня хранится эта открытка. Вы хотите сказать, что помните стихотворение?

Естественно, Элли его помнила, но решила не читать его: это было бы слишком.

— Как я вам говорила, она была в числе моих любимых учениц.

— А что еще вы помните? — спросила мама.

Тон, которым она задала этот вопрос, был странным, но Элли в тот момент не придала этому особого значения.

— Да, кое-что еще помню. Однажды она пришла в школу в расстроенных чувствах. Сказала, что вы поссорились по поводу какого-то мальчика, живущего по соседству. Вроде бы вы были против того, чтобы она проводила с ним время. Она вам этого никогда не говорила, но вы были правы, он оказался настоящим подонком.

Мама нахмурилась.

— Это было не в четвертом классе.

Эх, подумала Элли, надо же было совершить такую глупую ошибку. Конечно же, это было не в четвертом классе. Элли занервничала, и руки задрожали еще сильнее.

— Да, конечно же, вы правы, — сказала она. — Но иногда Элли рассказывала мне разные личные вещи, даже когда уже перестала у меня учиться.

Фу! Вроде выкрутилась, подумала Элли. Она поднесла к губам стакан воды. Руки сильно дрожали.

— С вами все в порядке? — спросила мама.

— Да, конечно. Не волнуйтесь.

И вдруг стакан выпал из рук Элли, ударился об пол, сделанный из прочного дерева, и разбился вдребезги. Черт, выругалась про себя Элли, проклятая женщина-кошка! Она теряла контроль над телом. Как долго она в нем пробыла, кстати? Три часа? Четыре? Она нагнулась, чтобы собрать осколки стекла, но руки тряслись слишком сильно.

— Боже, какая же я неловкая!

— Не переживайте, я сейчас все уберу, — сказала мама.

Обе женщины встали на колени и принялись собирать осколки. Элли посмотрела на маму и вдруг поняла, что, сама того не желая, пытается что-то бормотать сквозь сжатые зубы.

— Помогите, она украла мое тело! — произнесла женщина-кошка.

Мама уставилась на нее. Она явно не понимала, как следует реагировать.

— Что вы сказали?

Элли поняла, что ситуация складывается крайне нехорошая. Женщина-кошка не просто бодрствовала, она все знала! У Элли не было иного выхода. Необходимо было во что бы то ни стало овладеть телом. Она вступила в схватку с сознанием женщины, силой загнала его в глубину и заставила замолчать.