Неизвестная пьеса Агаты Кристи

— Эх, сколько покупателей упускаете! — невольно пожалела Женя. — Может быть, лучше все-таки открыть?

— Да у нас второй день учет, — пояснил Артур. — Вы что, подумали, я самовольничаю? Бог с вами, я здесь пока еще не хозяин.

— Пока? — мгновенно отреагировал Грушин. — А что, перспективы имеются?

— Имеются, — нехотя ответил красавчик. — В том-то и беда, что имеются!

— Хорошенькая беда, — пробормотал Грушин. — Думаю, такой беды себе очень многие пожелали бы.

— Да вы сами сейчас поймете, что беда, — простонал Артур. — Я вам расскажу, что было ночью, а потом поднимемся — и увидите, что я нашел утром.

— Что или кого? — уточнил Грушин.

Артур с усилием перевел дыхание, но заговорил о другом:

— Ну вот… Мы с Глюкиадой — то есть с Аделаидой Павловной — по документам значимся совладельцами «Орхидеи». Ее взнос в уставной фонд по бумагам — две трети, мой — одна треть. Но это только по документам. Фактически же все деньги принадлежали ей. Глюки… в смысле Аделаида Павловна просто оформила так дело, чтобы ее завещание выглядело более естественным.

— Завещание… — задумчиво повторил Грушин. — Ну как же без завещания! А вы с ним, кстати, знакомы?

— Естественно, — уныло кивнул Артур. — Я ведь единственный наследник. В случае ее смерти или… — он запнулся, — все отходит ко мне: магазин, квартира, имущество, капитал.

— А что такое «или»? — вмешалась Женя.

— Их два, этих «или», — нехотя, после паузы, уточнил Артур. — Первое — ее возможная болезнь. Глюкиада почему-то ужасно боялась оказаться парализованной, прикованной к постели или сойти с ума. В этом случае я становился фактическим владельцем «Орхидеи» и всего прочего с условием: окружить Глюкиаду всяческой заботой, сиделками, врачами, ну и так далее, чтобы она ни в чем не ощущала неудобств. Но это, что называется, ради бога. Можно было и без условий обойтись. Я ей всем в жизни обязан, и если вам потом покажется, что я вчера вел себя как неблагодарная скотина, то это не совсем так. Ну вот. Второе «или» посерьезней…

Артур помолчал, но наконец собрался с силами:

— Второе «или» имеет в виду внезапное исчезновение Глюкиады при странных обстоятельствах. Проще говоря, пропажу без вести. Наш закон, если не ошибаюсь, предусматривает трехлетний срок, прежде чем объявляет пропавшего человека погибшим. В завещании своем Глюкиада установила срок в шесть месяцев, по истечении которых я становлюсь полноправным наследником. Ну а то, что управление всеми делами переходит ко мне с самого первого дня, — это как бы само собой разумеется. Доверенности все налицо…

«Какой мальчик-то деловой оказался! — с холодной насмешливостью подумала Женя. — С виду типичный альфонс, фигура совершенно орнаментальная, а вот поди ж ты… Обо всем позаботился, все предусмотрел. Или это Глюки… тьфу, Аделаида такой предусмотрительной оказалась?»

— Надо полагать, патронесса ваша к вам очень неплохо относилась? — негромко поинтересовался Грушин.

— Надо полагать, — уныло откликнулся Артур. — Думаю, нас многие считали любовниками, к сожалению…

— Ого! — хохотнул Грушин. — Вы и вправду об этом жалеете? Да к чему лукавить?!

— Жалею, да. Потому что я видел в ней только мать. Я был ей бесконечно благодарен, восхищался ею и обожал, я был рядом с ней воистину счастлив, но…

— Ладно, давайте уж выберемся из мира чувств, — хмыкнул Грушин. — Что все-таки случилось, ради чего мы здесь время тратим? Может быть, и правда пора в полицию бежать?

— Нет, пожалуйста, не надо! — Артур так и передернулся. — Вы что, не знаете нашей полиции?! Не хочу, чтобы мне заделали «слоника», а я потом навесил бы на себя все, чего не делал, о чем даже не помышлял.

— Сло-ни-ка? — повторил по слогам Грушин. — Это как?! Я и слов-то таких не знаю!

— Ваше счастье! — с видом бывалого блатаря отозвался юный Артур. — Это когда на человека надевают противогаз и перекрывают эту штуку, через которую можно дышать. А потом бьют его почем зря! Тут не захочешь, а в чем угодно признаешься.

— В чем же ты боишься признаться, сынок? — ласково спросил Грушин.

— В том, что Глюкиаду убил, — простонал Артур. — Я этого не делал! Не делал! Но сами посудите: у кого были более веские причины от нее избавиться? Мне светило наследство. Я жениться вообще-то собрался… Все видимые причины налицо: Глюкиада, к примеру, из ревности грозила, что изменит завещание, ну, я и… Никто ведь не примет всерьез этой чепухи насчет материализации проклятий, которые теперь, через столько-то лет, вдруг с печки упали — и ну разить направо и налево!

— О, так вы слышали об этой истории? — вскинула брови Женя.