Лифт! Быть не может! Как же она его в первый раз не заметила? Загрохотали двойные двери — экое старье. Олег ткнул пальцем в кнопку — железная сетка, еле различимая в мутном окошке, затряслась и потащилась вниз, а трясущаяся коробочка натурально вверх.
Женя отлепила от лица мокрые пряди и посмотрела на Олега. Это же водяной, сущий водяной, только что восставший из волн. Сейчас глаза у него совершенно зеленые, а лицо посинело от холода. Надо думать, она и сама выглядит не лучше.
Засмеялась, но из горла вырвалось бульканье. И тут ее забил озноб, да так, что зубы начали выбивать громкую дробь.
В глазах Олега мелькнула тревога.
— Кранты! — выдохнул он, тоже булькая. — Заморозил девку! Сейчас будем отваривать тебя до готовности.
Заслуженный старикашка-лифт дополз-таки до верхнего этажа и замер со вздохом неподдельного облегчения.
Кое-как сладив с дверцами, выбрались на площадку.
Женя оглянулась: на полу лифта темнели две неприличные лужицы. И нечто подобное начало образовываться и на площадке.
Олег, сам трясясь в ознобе, нестерпимо долго тыкал ключом в скважину.
«Может, он не так уж часто здесь бывал?» — с внезапной надеждой подумала Женя, но тут же прокляла себя. Уставилась на странно взбугрившуюся на спине Олега рубаху. За пояс джинсов засунут пистолет, вот это да!..
Наконец замок сдался, дверь открылась. Женя с трудом переступила порог и привалилась к стенке — силы вдруг иссякли. От голода пошумливало в голове.
— Не спи, замерзнешь!
Олег схватил ее за руку, проволок по коридору, втолкнул в ванную, а потом как-то одновременно умудрился повернуть кран и поставить Женю в просторную ванну.
— Ты что, я же одета! — пискнула она, когда горячий дождь обрушился с потолка.
— Какая раз-з-зниц-ца! — проклацал зубами Олег, сдирая прилипшие к телу рубашку, джинсы, отшвыривая на полочку пистолет и в одних плавках запрыгивая в ванну.
Обхватил, прижался:
— Стой, не дергайся, а то тесно!
Жене пришлось обнять его за талию. Голова легла на грудь. Жизнетворящее тепло нисходило с небес, и постепенно оба перестали стучать зубами и конвульсивно содрогаться.
— Все, хана твоим вещичкам, — пробормотал Олег прямо в ухо. — Как думаешь, не полиняют?
— Не знаю, — выдохнула она, как можно крепче стискивая веки.
— Может, лучше на всякий случай снять?
— Наверное…
Одной рукой он потянул вверх топик, другой вниз — юбку. Женя покорно вскинула руки, потом переступила ногами.
Мокрое тяжело шлепнулось на пол.
Вода в ванне поднялась почти до колен.
Олег снова прижал ее к себе и прерывисто вздохнул.
— Ты что? — пробормотала Женя ему в грудь, как во сне ощущая его ладони на своих бедрах. Догадка, что трусики сползли вместе с юбкой, имела смысл лишь потому, что сам Олег оставался хоть частично одет. Впрочем, она не чувствовала никакой преграды меж их прильнувшими друг к другу телами. «Он хочет того же, что и я!» — осознала вдруг — и ноги подогнулись.
Олег осторожно опустил ее в воду. Его лицо придвинулось, медленно сомкнулись ресницы. Женя обреченно закинула голову, зажмурилась изо всех сил — и тотчас ее оцепенелая от одиночества плоть наполнилась жаром, горячие губы прильнули к губам, а руки его, чудилось, были везде… У нее помутилось в глазах.
— …Добрый вечер!
Женя так и рванулась на этот голос, в кольцо этих жарких рук, к ласковым губам.
— Почему вечер? — спросила наконец, когда смогла говорить.
— Да потому, что прошли уже ровно сутки с тех пор, как ты прилетела, — сейчас шестнадцать часов, а это, согласись, гораздо ближе к вечеру, чем ко дню.
Сутки?! Да, хорошо же она их провела! Съездила, называется, в служебную командировку. Если вчера часа два еще были, с натяжкой, этой самой службе отданы, то вся ночь… Этот диван, и кровать в соседней комнате, да и вся мебель имели такой вид, будто здесь три мушкетера отбивались от гвардейцев кардинала. Они с Олегом сошли с ума, просто с ума сошли!
— Еще странно, что соседи не пришли, не устроили скандал. Репутация твоего брата в их глазах безнадежно испорчена.
— Чихать я хотел на его репутацию! — жизнерадостно сказал Олег. — Давай, давай, вставай по-быстрому!
И сдернув Женю с постели, понес в ванную.
Она долго стояла под душем (на сей раз одна). Теплые струйки бежали по телу извилистыми ручейками, сливались причудливыми потоками. И в сердце так же причудливо сливались счастье и печаль. А что еще можно чувствовать после такой безумной, самозабвенной ночи? Как давно Женя не испытывала ничего подобного!.. Велико искушение признаться, что не испытывала никогда… нет, правда, столько времени минуло, что «давным-давно» стало почти синонимом «никогда». Как говорится, тело заплывчиво, а дело забывчиво.
Олег, небось, успел тихонько позвонить домой, предупредить жену, что задерживается «на задании» или где-нибудь там еще. А, ладно! Женя постаралась не пропускать в сознание язвящие мысли и вышла из ванной с самым счастливым видом. Прежде всего потому, что была воистину счастлива.
На столе дымились сосиски и сахарно розовели небрежно разломанные огромные помидоры.