Неизвестная пьеса Агаты Кристи

— Да, вид потрясный! — сообщил столь жизнерадостно, что у Жени стукнуло сердце: значит, что-то нашел. — Ну, давайте сделаем так: мы подумаем, а завтра вам позвоним. У нас еще одна квартирка на примете, обещали сегодня подъехать посмотреть.

— Смотрите, конечно, — с обиженным выражением разрешила тетя Катя. — А квартирка та где будет?

— На Масложиркомбинате, — не моргнул глазом Олег.

— На Масложиркомбинате?! — ужаснулась тетя Катя. — Да вы что, отцы родные! Там же экология вся насквозь гнилая, шум с утра до ночи, а ехать до города сколько? То ли дело у нас, в Прибрежном: красота, тишина, воздух чистый… Я к своим квартирантам не лезу, у вас и холодильничек будет, старенький, правда, «Саратов», но свой, и шкафчик для посуды… И городским телефоном я пользоваться не запрещаю, звоните, сколько хотите…

— Вы с телефоном поосторожнее, — сердобольно посоветовала Женя. — А то знаете, какие люди бывают: наговорят, а хозяева потом расплатиться не могут.

— А у меня племянница в междугородке работает! — с торжеством сообщила тетя Катя. — Я всегда все про своих квартирантов знаю. Вот как звонил мой-то последний в Нижний Новгород на прошлой неделе, так Лариска мне сразу и доложила.

Звонил в Нижний Новгород! Женя нервно стиснула руки. Стоп… На прошлой неделе! Но в это время Корнюшин и сам был в Нижнем — во всяком случае, в этом уверен Олег.

— Да он и не отказывался платить, — продолжала тетя Катя. — Человек тихий был, приятный, даром что урод, каких свет не видывал!

— Урод, говорите? — рассеянно переспросил Олег, роясь по карманам пиджака. — Ручка… телефончик ваш записать… А что ж в нем такого уродливого?

— Да как сказать… Пол-лица как у человека, красавец да и только, а пол-лица все перекорежено, изрезано, выдавлено. Жуть!

— И долго он жил у вас, этот урод? — спросил Олег, бросив на Женю недоуменный взгляд.

У хозяйки опять сделалось обиженное лицо:

— Снял комнату 15 июля на три месяца, а сам почти сразу уехал в командировку. Не было его неделю, потом появился, опять уехал, опять появился, пожил недельку, а сегодня утром и говорит: «Извините, мол, Катерина Андреевна, обстоятельства переменились, не поминайте лихом!» — и сгинул. — Она длинно, горестно вздохнула. — Что же, я понимаю. Говорю: «Ну что ж, Игорь Иваныч, мне это, конечно, не так чтобы радость, ты уж извини, но задаток я тебе не отдам, потому что, по нашему соглашению, ты предупреждать должен был, что съезжаешь, заранее, за…»

— Вы сказали, квартиранта вашего Игорь Иваныч звали? А фамилия его как? Не Литвиненко? Я потому спрашиваю, что знал одного Игоря Литвиненко, вот уж урод так урод, что моральный, что физический.

— Нет, фамилия его была Стоумов, — сообщила тетя Катя. — А на Масложиркомбинате еще и криминальные структуры окопались, так что вы лучше возвращайтесь ко мне!

Дар речи они обрели только в лифте.

— Да… а он очень даже не дурак, — выдавил Олег. — Хитрый Митрий! Сказать, что это убийство с заранее обдуманным намерением, — значит просто ничего не сказать. Еще как обдуманным!

— Стоумов, Стоумов! — прошептала Женя. — Игорь Стоумов! Но он же в драке убит. Или не убит? Слушай, нельзя ли уточнить, в самом деле тогда погиб именно он? Тот самый Игорь Стоумов?

— Ну, уточнить, конечно, можно. Однако я сам проверял его судьбу по просьбе Грушина всего несколько дней назад. Умер, умер. Хотя… мертвые иногда имеют обыкновение воскресать, что да, то да! Но почему тебя так заинтересовал Стоумов?

— То есть? — озадачилась Женя.

Не отвечая, Олег вышел из подъезда и чуть ли не бегом ринулся через двор. Женя едва поспевала за ним.

— Почему — зачем? — спросила, задыхаясь не столько от бега, сколько от волнения, но Олег ответил не прежде, чем добежал до притулившейся за рулем «Тойоты» и прыгнул за руль.

— Сейчас, вот в эту данную конкретную минуту, для меня важно одно: убийца не Корнюшин. Во всяком случае, Алину убил не он, хотя было у меня такое подозрение. А кто — мы еще успеем разобраться. Ничего, разберемся! — упрямо ответил на недоверчивый Женин взгляд. — Гораздо интереснее другое: если Корнюшин не палач, то почти наверняка следующая жертва. И поскольку мы с тобой ничего не знаем о нем со вчерашнего вечера, вполне возможно, что казнь уже свершилась.

Женя сжалась в комок на сиденье, обхватила плечи ладонями. Олег, не выпуская руля, содрал одной рукой с себя пиджак, протянул ей:

— Надень. Это тебя, наверное, на крыше продуло. Хорошо бы, конечно, полечиться добрым старым проверенным методом, но, увы, недосуг…

В его глазах таилось беспокойство. Женя кивнула: если бы вчера Олег не был так уверен, что Корнюшин и есть убийца, все могло сложиться иначе. А теперь… целый день прошел!

Поток автомобилей к вечеру несколько поиссяк, и «Тойота» в считаные минуты прошила крутые улицы, врезалась в уже знакомую Жене тенистую аллейку и замерла как вкопанная у крыльца «Танатос».

На крыльце дама в черном костюме запирала дверь.

— Минуточку! — крикнул Олег, выскакивая. — А где Кирилл Петрович?

— Ушел часа два назад, — ответила дама, вынимая ключ из замка и пряча в сумочку. — Придется вам прийти завтра.