Неизвестная пьеса Агаты Кристи

— Вот так. Ничего, не задохнешься. Слушай сюда! — призвал он, тыча пальцем почему-то в расстегнутую ширинку. — Мы сейчас тебя траханем, сколько сил будет, а потом спросим… Скажешь — твое счастье, легко умрешь, а нет — продолжим, но не сами, а подручными средствами. — Он подхватил с земли толстый сук. — Видала имитатор? А это видала? — Поднял еще один. — Замучаешься господа о смерти молить!

— Сидоров, ты че?… — слабо проблеял «салага», но тот занес увесистый кулачище:

— Заткнись! Тебе что сегодня было сказано? Жить надоело?! Мало, что катер дважды сгоняли попусту, так еще и Андрюхин пропал? Давай, ложись, а я к ней сзади пристроюсь. А ты, б…, снимай штаны, чего валяешься, как на пляже?

Женя с трудом села. До нее наконец начал доходить смысл того, что здесь происходило. И все-таки не могла поверить…

«А потом кинут в костер, — медленно проплыло в голове. — Туда, к нему. Хорошо. Я лучше сразу все скажу, может, убьют сразу…»

Резко выдернула изо рта платок — и замерла, встретив бесконечно удивленный взгляд Сидорова. Похоже, дерзость пленницы ошарашила его.

— Жив ваш Андрюхин, — торопливо выговорила Женя, боясь, что ее остановят. — Мы угнали его машину, потому что…

И осеклась, потому что Сидоров вдруг рухнул на колени, а потом повалился лицом вперед — Женя едва успела отдернуть ногу, чтоб он не уткнулся лицом.

— Сидоров! — взвизгнул «салага», но в это мгновение раздался глухой хлопок — и с него соскочила фуражка.

«Салага» накрыл голову руками и припал к земле.

— Спокойно, ты вполне жив и пригоден к употреблению, — послышался голос.

Какая-то фигура неторопливо двигалась от кустов, поигрывая пистолетом.

— Ну, гад, всю жизнь теперь думать будешь, нарочно я промазал или нечаянно! — В голосе зазвенела насмешка.

Женя недоверчиво смотрела, как высокий человек приблизился, мельком глянул на нее, но тотчас снова уставился на «салагу»:

— Расстегни ремень, перетяни ему правое предплечье. Ничего страшного, готов спорить, что даже кость не задета.

«Салага» с совершенно мертвым лицом медленно сдвинулся с места… руки его не слушались, и прошло немалое время, прежде чем он смог перевернуть тяжелое тело Сидорова на бок и своим ремнем перетянуть ему руку поверх куртки. Сняв ремень с Сидорова, подал Олегу и покорно повернулся к нему спиной.

Олег кинул свой пистолет Жене — она машинально поймала.

— Прикрой меня, — попросил скучным голосом.

Сноровисто охлопал бесчувственного Сидорова, потом его ошалевшего от ужаса подельника. Все трофеи: два пистолета (выбив из них обоймы), нож, кастет — зашвырнул в кусты, но не рядом, а в разные стороны, сопроводив ласковым присловьем:

— Летите, голуби!

Сноровисто — ноги к рукам — связал «салагу», свалил рядом с Сидоровым:

— Пока что полежите, ребята. Но если кто-то из вас пикнет, это самое «пока» мгновенно иссякнет.

Женя вдруг выронила пистолет, схватилась за горло, ощущая, как все вокруг затягивается серым маревом, но Олег вздернул ее на ноги. Потащил за собой. Она покорно брела — без мыслей, давясь криком.

Олег опустился на корточки, заставил Женю нагнуться, тыкал в догорающий черный скелет «уазика»:

— Смотри! Вон там кабина, вон там я сидел, вон там ты, видишь? Я тебя вытолкнул и сам успел выскочить, ясно? Машина взорвалась, когда меня там уже не было. Ты видишь? Видишь меня?

Повернул к себе, схватил за запястья, провел по своим щекам:

— Узнаешь? Это я, я!

Женя всматривалась, вслушивалась.

— А я? — спросила, еле шевеля губами.

— Что? — сдвинул брови Олег.

— Я с тобой?

— Ну да, ясно же!

— Где… я где? Мы?

— Здесь, здесь, — тяжело вздохнул Олег, — пока не там, уверяю тебя.

Она опять недоверчиво провела пальцем по его щеке, улыбнулась слабо, еще не в силах постигнуть случившееся.

— Погоди-ка, — сказал Олег и потащил ее к полицейской машине. Сунулся в кабину, пошарил одной рукой, так и не выпуская Жениных пальцев, вынырнул с довольной улыбкой:

— Вот оно!

Потряс перед Жениным лицом фляжкой:

— Полнехонька, гляди! Моя полиция меня бережет!

Быстро глотнул — и брови изумленно взлетели:

— Да это же греческий коньячишко ростовского разлива! «Арго»… нет, «Александр». Эстеты… — Оглянулся на два покорно-неподвижных тела: — Кто бы мог подумать?! Или реквизнули у кого-то? А впрочем, какая разница! Пей, — скомандовал Жене и, когда та замешкалась, всунул горлышко чуть ли не в зубы: — Пей, тебе говорят!

Она послушно глотнула, не ощутив никакого вкуса, — только горло обожгло.

— Еще пей! — приказал Олег.

Женя отстранилась:

— Почему?…

— Что?

— Почему ты такой?… — У нее перехватило горло.

Мгновение Олег смотрел растерянно, потом по лицу прошла судорога: