Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко

Из церкви по составленному плану отправились прямо на Финляндский вокзал, где Антонина Осиповна заставила Николая Степановича выпить несколько бокалов шампанского. На тощий желудок Николая Степановича вино подействовало быстро, и он был пьян.

Дорогою весело болтали, в Выборге закусили и опять выпили, а поздно вечером приехали на Иматру.

Там ждал Николая Степановича сюрприз. На пороге освещённой гостиницы с бокалом в руках его встретила сияющая Валерия Францевна. Николая Степановича немного покоробило, но это было одно мгновение. Он полез целоваться…

Ужинали и пили. Немало пили. Николай Степанович едва держался на ногах и, наконец, решительно заявил, что больше пить не будет.

– Дорогая моя жёнушка, – сказал он, – пора и на покой.

– Хорошо. Помни только условие. Это будет последнее.

– Никаких условий! Больше не признаю условий. Я теперь муж!

– Милый, дорогой! Неужели ты меня хочешь обидеть? Я буду плакать…

– Что ты?! Что ты?! – испугался Николай Степанович. – Все твои желанья и капризы для меня закон. До свиданья, милая моя. Жду тебя.

Пока Николай Степанович добирается до своей комнаты, при помощи лакея раздевается и укладывается, мы посмотрим, что делают Антонина Осиповна со своей тётушкой. Они не вдвоём, а втроём. С ними Машенька, из глаз которой неудержимой волной текут слёзы:

– Я боюсь… Страшно. К тому же он такой пьяный и так много говорит непонятного. Стояла в коридоре, и всё слышала, и видела его. А вдруг он догадается, что это буду я, а не вы, и задушит меня… Убьёт… – шепчет она.

– Не бойтесь, не догадается. Помните только хорошенько, что вы должны молчать. Если уж очень будет приставать с вопросами, вы должны тихо-тихо прошептать: «Тсс! Условие…» Больше не должны произносить ни одного слова, – делала наставление Антонина Осиповна.

– Ах, как страшно! Пожалейте меня… Прошу вас, умоляю! Отпустите меня!..

У Антонины Осиповны легла гневная складка между бровями, заходили ноздри, и судорожно искривился рот.

– Душечка, – умильно слащавым голосом заговорила Валерия Францевна, – вы только подумайте, какой благодетельницей для вас является Антонина Осиповна. Дала вам денег и ещё даст. Завтра все расписки ваши разорвутся. А если эти расписки попадут в суд, и вас посадят в долговое отделение? Что скажет тогда ваша мать?! Нужно быть честной до конца и исполнять обещания. Да к тому же этого дела никто и знать не будет. С мужем её вы больше никогда не встретитесь. Уедете завтра утром с деньгами и рекомендательным письмом, поступите на службу и через несколько времени и сами замуж выйдете.

– Кто меня тогда возьмёт?

Пока говорила Валерия Францевна, Антонина Осиповна успела сдержать свой гнев и переменила тактику.

– Подите сюда ко мне, Машенька. Послушайте, что я вам скажу, – обнимая её, говорила она, – вы меня должны пожалеть, спасти. Вы ведь обещали. Вы добрая. Я же никогда не забуду вас и вашей матушки. Вы и меня спасёте, и надолго продлите жизнь вашей матушки, потому что у вас будут деньги для поддержания её здоровья, для лечения.

– Я не отказываюсь. Страшно только очень.

– Помните же хорошенько – кроме: «Тсс! Условие!», ничего нельзя говорить. Шепчите потише. Выпейте для храбрости бокал. Вот так.

Через четверть часа в комнату Николая Степановича полуотворилась дверь.

– Ты спишь, Коля? – спросила Антонина Осиповна.

– Нет. Жду тебя.

– Сейчас. Помни условие: свечи не зажигать и до утра ты не должен говорить, и я не буду отвечать тебе ни слова.

– Помню, помню. Иди же!

– Сейчас.

Через несколько минут счастливый Николай Степановичи был уверен, что обнимает свою жену. Условие он держал крепко и молчал. Однако, засыпая, он пробормотал: – Странно. Я предполагал, что ты полнее. – Тсс! Условие! – послышалось в ответ.

Николаю Степановичу почудилось, что это голос не Антонины Осиповны.

– Что ты говоришь? – со страхом спросил он.

Ответа не было.

Николай Степановичи хотел ещё что-то спросить, но усталость и хмель сделали своё дело. Он вздохнул и уснул мёртвым сном.

Николай Степанович проснулся утром со страшной головной болью. Открыв глаза и увидев себя в незнакомой обстановке, он долго не мог понять, где он и что с ним происходит. Как только у него мелькнул луч соображения, он быстро вскочил, подбежал к окну и распахнул занавеси. На постели лежала Антонина Осиповна.

– Что с тобой? – спросила она.

– Слава богу, это ты! Господи, как я счастлив! Знаешь, мне ночью показалось, что это не ты, а другая женщина. Не такая полная, и голос другой.

– Дорогой мой, вчера ты был пьян и видел дурной сон. Теперь ты ещё не опомнился, голова не пришла в порядок. То, что ты видел во сне, тебе кажется, что ты видел наяву.

– Конечно, конечно, милая. Как я счастлив!

Николай Степанович хотя и называл себя счастливым, но физически чувствовал себя очень скверно. Он плохо соображал, мысли путались. Громадное количество выпитого накануне вина давало себя чувствовать организму. Кое-как проглотив стакан чёрного кофе, он ушёл гулять, пообещав возвратиться только к завтраку.