Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко

Жадно вдыхая свежий воздух, Николай Степанович шагал по дороге, временами охал от головной боли, постепенно приходил в нормальное состояние и по привычке рассуждал сам с собою.

«И какая, с позволения сказать, я свинья! Нализался как сапожник! Ругаем простой народ, обвиняем его в пьянстве, а сами-то мы, сами! Тоже, интеллигент! Философствовать любит, решать разные вопросы с общественной точки зрения и наряду с этим бессмысленно напиться. И в такой день!.. Какой?!.. И почему это я столько пил? Что-то заглушить хотел. Были сомнения. Были? Прошли ли они? А что же это было со мною ночью? Конечно, кошмар. Однако, почему это мне казалось, что она впотьмах была не так полна, плотна, как днём, как теперь? Объяснение одно – винные пары. У трезвого были какие-то непонятные, необъяснимые, как бы инстинктивные сомнения, какая-то неосновательная подозрительность, и у пьяного всё это облеклось в реальную форму. Иначе нельзя и объяснить. Вот тоже и голос показался чужим. Говорила шёпотом, поэтому и почудилось. Теперь припоминаю, что меня не голос поразил, а произношение. Буква «с» иначе произносилась, с каким-то изъяном. Вот так: «уссьловие». Странно… Однако необходимо теперь же разъяснить, что это за такие были вообще эти «уссьловия». Зачем понадобились эти странности, оригинальности? Нечего откладывать! Сейчас пойду и спрошу»!!!

Николай Степанович быстро зашагал по направлению к гостинице. Войдя в коридор и подойдя к дверям своей комнаты, он внезапно остановился. Ему показалось, что в соседней комнате жена его говорила с какой-то незнакомкой, у которой «знакомый» голос. Он никогда в жизни не подслушивал, считал это бесчестным, но теперь, помимо воли, его потянуло к дверям. Он не мог дать себе отчёта в том, что делается с ним, но чувствовал, что сейчас должно произойти что-то необычайное, страшное, невозможное. Шатаясь, бледный, он тихо сделал несколько шагов и остановился.

– Не могу понять ваших слёз, – сердито говорила его жена.

– Я теперь… На век пропащая… – сквозь слёзы послышался чей-то женский голос в ответ.

– Душенька, успокойтесь! – быстро заговорила Валерия Францевна. – Деньги вы получили хорошие. Рекомендацию на службу тоже получили. Вы ведь всё равно хотели продать себя у Жирто. Вот у неё вы была бы пропащая, пошли бы по торной[30] дорожке. Она не выпустила бы вас из своих рук. Теперь же никто и знать не будет.

– Да, это так… Только…

– Довольно! – перебила Антонина Осиповна. – Условие было заключено, и я исполнила его добросовестно. Должны и вы выполнить всё как следует, до конца, и немедленно уехать без слёз, весёлой, чтобы никто не обратил внимания. Уезжайте скорее, пока этот дурак не возвратился. Он и так уже подозревает. Исполняйте же твёрдо последнее условие.

– Да, я, кажется, «уссьловие» как «сследует» «иссполнила»…

Николай Степановичи слушал бледный, с широко раскрытыми глазами, с судорожно искривлённым лицом. Ему казалось, что он сходит с ума. Каждое слово точно молотом било его по голове. Он хотел закричать: «Довольно! Не говорите больше! Это вы шутите!» и не мог пошевелить губами. Вдруг его резануло точно бритвой это знакомое страшное слово: «уссьловие». Он схватился за голову и зашатался. Потом его точно подхлестнуло кнутом. Он подскочил, дико закричал и распахнул дверь комнаты.

– А-а-а! – дико тянул он одну и ту же ноту, указывая пальцем на растерявшуюся плачущую девушку. – Узнал! Это она! «Уссьловие!» Это «уссьловие!» А-а-а!

– Что ты? Что с тобой? Успокойся! – опомнилась, наконец, Антонина Осиповна. – Это портниха примерять платье пришла.

– Обман! Сплошной обман! Ложь! Кругом ложь! Уссьловие! Ха-ха-ха! Прощай!

– Куда ты? Я тебя не пущу!

– Лови!

С этими словами Николай Степанович оттолкнул бросившуюся к нему Антонину Осиповну и с диким криком выбежал на лестницу.

Он летел как вихрь к берегу водопада. Прыжок. Тело перевернулось в воздухе и исчезло в воде…

Изуродованный труп Николая Степановича был найден через несколько дней и предан земле по христианскому обряду. Молодая вдова много плакала и заказала памятник.

Хозяин гостиницы и прислуга накануне видели, как был весел молодой, и слышали, как он всё твердил о своём счастье. Вдова и её тётушка заявили, что покойный всегда отличался странностями. Неудивительно поэтому, что полицейское дознание сводилось к тому, что старый холостяк, женившись на молодой красавице, сошёл с ума от счастья.

Товарищи и сослуживцы, узнав о трагической кончине Тульского, только заметили: «Он всегда был ненормален».

Х. По следам

Возвратимся теперь к сыщику Иванову, который старался раскрыть преступление, совершённое через девять месяцев после описанных нами событий.

У него составилось определённое убеждение о том, что преступление совершено женщиной, и он производил розыск по своему плану, который наружной полиции не сообщал. Полицейские же чины были уверены, что преступление было таинственно и загадочно и совершено неизвестным мужчиной с бородой, которого усердно разыскивали.