Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Группа Зейдлица, несмотря на начавшуюся распутицу, 5 апреля продолжила наступление. Лишь к 12 апреля 8-й егерской дивизии удалось прорвать оборону советских войск и начать выдвижение к Рамушево. Как отмечал немецкий исследователь П. Карель: «…Приходилось взламывать глубокоэшелонированную вражескую оборону, состоявшую из пяти рубежей. Ни храбрость, ни военные хитрости, ни кровь, ни слезы не могли ускорить наступления – войска продвигались в час по чайной ложке. Никто не давал никому пощады… Вода на дорогах стояла по колено. По пояс в грязи солдаты продирались через болотца и пруды… Все, что имело вес – винтовки, кони и люди, – рисковало оказаться на дне болота. Солдатская форма не высыхала… Русские также страдали от грязи. Их тяжелые танки оставались на месте, артиллерия тоже утратила мобильность»[285]. Только 21 апреля, то есть через 32 дня после начала наступления, противнику удалось встречными ударами группы «Зейдлиц» с запада, а окруженных войск с востока прорвать фронт, образовав так называемый «рамушевский коридор». Размеры наземного коридора, названного немецкими солдатами «кишкой», составляли 12 км в длину и 4 км в ширину по обе стороны дороги Рамушево – Васильевщина. К концу апреля противник расширил его до 6–8 км.

Противник имел все основания для ликования: Демянский «котел» был прорван! Командир 2-го немецкого армейского корпуса в конце апреля 1942 г. передал донесение о ходе боевых действий с начала года. В соответствии с ним было отражено 1155 атак и 776 диверсионно-разведывательных нападений, проведено 376 собственных контратак, взято в плен 3064 человека, уничтожено и захвачено 74 танка, 52 орудия, 81 противотанковая пушка. Собственные потери – 5101 погибший, 15 323 раненых, 5866 обмороженных и 2000 пропавших без вести[286].

1 мая началась операция с целью деблокирования немецкого гарнизона города Холм. Задача пробить коридор и деблокировать боевую группу Ширера была возложена на 218-ю пехотную дивизию. Она была усилена полком 122-й пехотной дивизии и батальоном штурмовых орудий. На направлении ее главного удара занимала оборону 3-я гвардейская морская стрелковая бригада под командованием капитана 1 ранга К.Д. Сухиашвили. Почти три месяца моряки-дальневосточники вели тяжелые наступательные и оборонительные бои, постигая новую для себя пехотную тактику. Уже в первый день наступления противника бригада отразила четыре его атаки, неоднократно вступая в рукопашные схватки.

На следующий день немецкие части атаковали подразделения моряков одновременно с двух направлений – бригада оказалась на острие двух встречных ударов стремившихся соединиться в районе Холма группировок противника. На измотанный 1-й батальон старшего лейтенанта Курносова противник бросил свежие подразделения из авиадесантной дивизии, поддержанные танками. Нескольким танкам по берегу Ловати удалось обойти траншею и углубиться метров на 700–800 в глубину обороны. Однако пехота противника этим успехом воспользоваться не смогла. Моряки прижали ее к земле, танкам пришлось за ней возвращаться и становиться мишенями для артиллеристов и бронебойщиков. Почти все прорвавшиеся машины сгорели на виду у обеих сторон.

После неудавшейся атаки противник нанес сильный огневой налет. Вся его артиллерия, разбросанная на десятикилометровом фронте, в течение трех часов вела огонь по позициям бригады, особенно на участке 1-го батальона. Эту необычную по силе и продолжительности артиллерийскую подготовку завершил налет девяти «юнкерсов», пикировавших чуть ли не на каждый не сровненный с землей бугорок.

Батальон понес большие потери. Положение его осложнялось и тем, что были выведены из строя все орудия, прикрывавшие батальон от танков. Когда началась новая атака, остатки его рот уже не могли ввязываться в борьбу с танками, пропускали их и со всем ожесточением сражались с пехотой, отсекали ее, принуждали откатываться назад. Ряды моряков быстро таяли. Группам врага все чаще удавалось врываться в траншею, и бой рассыпался на очаговые рукопашные схватки. К вечеру 1-го батальона фактически уже не было. Он не отошел. Он остался на поле боя, бойцы его рот, на двое суток задержав минимум вчетверо превосходящего их численностью противника, в неравной схватке пали смертью героев.

На поле боя был подобран раненый и контуженный комбат. Он с трудом доложил командиру бригады: «Держались до последней возможности, никто не оставил позиции без приказа. Знаменосец все время оставался рядом и погиб на моих глазах. Знамя было со мной. Вот оно, – Курносов приподнял опаленную гимнастерку, и фельдшер по знаку комбрига осторожно размотал с тела комбата полотнище знамени. – Раненые матросы в последний момент помогли мне. А батальона нет, погиб…»[287]