Неизвестный Бондарчук. Планета гения

Как-то я рассказал ему о четырёхлетних «хождениях по мукам» со своим сценарием «Лермонтов». О том, что писал сценарий для киностудии «Грузия-фильм», но там не заинтересовались – сочли, что слишком воспета в сценарии добрая дружба между Россией и Грузией (а ведь только начались пока что спокойные восьмидесятые!). Потом два года «Лермонтов» стоял в плане Гостелерадио, предполагали снимать на Одесской киностудии. Но председатель Лапин отрезал: «С какой стати Лермонтов в Одессе?..»

«Выбор цели». В роли академика И. В. Курчатова

– Сергей Фёдорович, годы идут, ещё немного, и я не смогу играть Лермонтова чисто физически. Просто не знаю, что мне делать.

– А ты ставь у меня в Объединении, – предложил он то, о чём я и мечтать не смел.

Пригласив меня на «Мосфильм» в руководимое им Объединение, Сергей Фёдорович никак в дальнейшем не соучаствовал в создании моего фильма: не приходил на худсоветы, не смотрел отснятый материал, ни во что не вмешивался. Но сам факт, что мой проект поддержан Бондарчуком, что его крыло незримо распростёрто надо мною, помог пройти все подводные рифы.

Лишь однажды, чувствуя, что без его поддержки худсовет может зарезать мне несколько сцен, я попросил Сергея Фёдоровича прийти на помощь. И он пришёл. Когда кто-то из заседающих предложил вырезать из фильма сцену с гадалкой Кирхгоф, мол, негоже в советском кино о гадалках, он отметил, что, на его взгляд, это – одна из лучших сцен в фильме. И полушутя обронил, что знает, кто из членов Политбюро ездит к Джуне, кто к Ванге… Проблема с вырезанием отпала. Потом он пришёл на просмотр готового фильма. Дал несколько профессиональных советов и поздравил. В то время Сергей Фёдорович был очень занят, поглощён «Борисом Годуновым». А мосфильмовские пересмешники фильм «Лермонтов» переименовали в «Зять Годунова». Я это воспринял как остроумную шутку. Эх, простодушие… Не чувствовал надвигающейся расправы. Не видел, как, хищно затаившись, ждут, когда мы окончим свои фильмы – чтобы четвертовать в прессе и на 5-м съезде.

Что это было – тот съезд Союза кинематографистов СССР, на который не выбрали делегатом Сергея Фёдоровича Бондарчука?

Это была вечная мелочная зависть и ревность по отношению к гиганту. И подлое лукавство. Ведь было хорошо известно, что «Войну и мир» купили все развитые страны мира (за валюту, между прочим), что столько денег принесла картина казне, благодаря чему и весь кинематограф развивался. Об этом не вспоминали; если б вспомнили, как ущемились бы их амбиции, что он первый, он кормилец, приемлем всеми, вхож на самый верх. Но главное, о чём пасквилянты Бондарчука бессовестно умалчивали…

…Как-то я рассказал Сергею Фёдоровичу о невероятной, бескорыстной поддержке фильма «Лермонтов» окружающими людьми. О том, как по зову русского сердца бесплатно растворялись пред нами двери дворцов и музеев и даже Кремлевского дворца, о бесплатно предоставленных в моё распоряжение войсках Северо-Кавказского округа, вертолётов, конницы…

– А как, ты думаешь, я снимал «Войну и мир»? Точно так же. Без поддержки народа фильм не мог бы состояться…

Ведь знали, как для этого титана всегда распахнута народная душа. И публично распинали. («Свободы, гения и славы – палачи»).

А я тогда только приехал из Тархан и Пензы, с премьер «Лермонтова». Незабываемых премьер. В Пензе на первом же показе раза четыре – овация; после фильма наша съёмочная группа вышла на сцену, хочу обратиться к залу – не дают – овация всё громче. У меня ком в горле, люди тоже плачут. Потом кланялись нам в пояс, говорили, что это истинно русский фильм. И я, окрылённый успехом, приехал в Москву, и сразу в Кремль, на съезд. Угодил аккурат под топор критика Плахова. Критического разбора он не дал, нёс на уровне кухни, что я получил постановку «Лермонтова» потому, что близок Бондарчуку, что родственников наснимал[17]. Я был готов сквозь землю провалиться, не выдержал, бежал от Кремля подальше.

А Сергей Фёдорович не сбежал – вот что значит боец! И после съезда, хоть был эмоционально взведён, с юмором рассказал мне, как встретился в кремлевских кулуарах с Тамарой Фёдоровной Макаровой и спросил:

– Вы видели «Лермонтова»?

– Да, Серёжа, видела. Коля ещё молод, надо бы подучиться…

– А вы знаете, что это первый фильм в нашем кино о силе, которая нам жить не даёт.

– Какая эта сила? – с присущей ей мягкостью в голосе поинтересовалась Тамара Фёдоровна.

– Книжки надо читать, – в тон дорогой учительнице ответил Бондарчук.

Он не отрёкся от моего фильма.