Неизвестный Леонардо

В документе не указано основание для выплаты пенсиона Салаи и отсутствует упоминание о Леонардо, чье имя, наоборот, приведено в обосновании вознаграждения для Мельци. Документ подразумевает приостановку финансовых отношений сторон и выплаты пенсиона.

Однако через некоторое время имя Салаи вновь появляется в учетных книгах, на этот раз королевской кассы, в качестве получателя платежа в 100 золотых скудо, поступивших из средств короны, поднадзорных Жану Сапену, советнику и личному распорядителю короля: «Салаи, прислужнику мэтра Леоннард ди Винче, королевского живописца, сумму в сто золотых экю с солнцем[98], которыми король награждает его за услуги, вышеназванному мэтру…» Характер распоряжения по неизвестной нам причине изменился, и Салаи получил вознаграждение с той же формулировкой, что и Леонардо с Мельци. Изменилась и касса, принадлежащая к другой казне, а расписка, оставленная при выплате денег, указывает на то, что получатель платежа находился, вероятнее всего, во Франции. Вполне уместно допустить, что у Салаи произошла встреча с Франциском I, который проявил свою заинтересованность в нем в связи с возможными будущими событиями.

Одна из трех картин, привезенных Леонардо во Францию, «Джоконда»

И в самом деле, в превентивном бюджете Миланского герцогства на следующий год, принятом 13 июня 1518 года, но относящемся также к текущим расходам, появляется следующая запись: «Мессиру Салай де Питродорен, живописцу, за несколько досок с живописью, которые он передал королю, на основании этой расписки полагается 2604 турских ливров». Приведенные здесь данные поразительны сами по себе. Салаи из слуги маэстро превращается в мессера с родовым именем Пьетро д’Орено, именуется художником без всякой ссылки на своего мастера и, наконец, становится обладателем суммы, которая превышает совместное годовое жалованье Леонардо и Мельци. И все это в виде платы за «несколько досок с живописью», то есть картин, которые никаким другим образом не обозначены и лично переданы королю. Невозможно даже вообразить, что король мог приобрести за такую высокую цену картины, написанные подмастерьем Салаи, или копии, снятые с работ Леонардо, когда сам художник жил у него в гостях и король едва ли не ежедневно встречался с ним. По мнению Жестаза, расплывчатое указание (несколько досок с живописью) было, скорее всего, хитроумной попыткой не пробуждать излишнего любопытства у миланской администрации, которой поручили провести столь значительный платеж.

В любом случае, весьма вероятно, что речь шла о картинах, привезенных во Францию. Из дневника де Беатис нам известно, что кардиналу Арагонскому были показаны три картины: Святая Анна, Святой Иоанн Креститель и Джоконда. До сих пор не найдено ни одного документа, который бы доказывал переход картин от Леонардо к Салаи и от Салаи к королю, однако через несколько лет, по самым разным свидетельствам, все они уже висели в Кабинете купален в замке Фонтенбло. Подробности миграции этих картин, входящих в число самых значительных произведений искусства, не известны до сих пор. О каких картинах говорят приведенные документы? Если это были те самые три картины, то как они от Леонардо попали в руки Салаи, а от Салаи перешли к королю? И почему сам художник не отдал их непосредственно королю? Трудно допустить, что Салаи просто украл эти картины: они были слишком дороги маэстро, и в случае кражи он бы наверняка использовал свои высокие связи. Проще предположить, что сам маэстро по собственной воле подарил их своему первому ученику, прожившему рядом с ним двадцать пять лет, чтобы он продал их королю. Но и эта гипотеза выглядит малоправдоподобной ввиду прямых контактов короля с Леонардо, не нуждавшихся в каких-либо посредниках. В любом случае деньги, полученные Салаи, не вернулись к Леонардо, они не фигурировали в его завещании, никем не оспаривались, а о самой сделке нигде не упоминалось. Остается только полагать, что Леонардо хотел скрытно наградить своего ученика, обеспечив в то же время своим картинам достойное место в королевском дворце. К тому же только глубокой любовью и уважением, которые питал Франциск I к Леонардо, можно объяснить его поступок, ведь он мог без труда завладеть картинами и имуществом маэстро, но предпочел заплатить значительную сумму денег.

Сведения, найденные Жестазом, теперь объясняют некоторые обстоятельства, связанные с наследством Леонардо, который в своем завещании, как будет видно в дальнейшем, не только не вспомнил о трех картинах, но и значительно ущемил в правах Салаи по сравнению с Мельци. Салаи досталась всего лишь половина виноградника в Милане, тогда как вторую половину вместе с правом пользования водой из канала Навильо Леонардо передал слуге Баттисте де Вилланису. И если история с картинами окажется правдивой, то своего первого ученика он отблагодарил совсем иным образом, и тот получил поистине щедрый подарок.

4.4 Суп остывает