Неизвестный Линкольн

В этот же период в Спрингфилд приехала Матильда Эдвардс, кузина Ниниана Эдвардса — зятя Мэри. Она тоже поселилась в просторном особняке семьи Эдвардс и, будучи стройной блондинкой, ухитрилась привлечь внимание Линкольна, когда тот навещал невесту. Конечно, Матильда не говорила по-французски с парижским акцентом и не танцевала котильон, но зато знала, как понравиться мужчинам. Так что вскоре Линкольн был заворожен ею, и, когда она входила в комнату, новоиспеченный жених переставал слушать Мэри и в самозабвении смотрел на нее. Как-то Линкольн пригласил свою невесту на бал, но вместо того, чтобы танцевать с ней, оставил ее одну с другими молодыми людьми и пошел поболтать с Матильдой. Мэри пришла в ярость, обвиняя жениха в чувствах к Матильде, а тот не стал даже отрицать. Для гордой Мэри это было трагедией: она со слезами бросилась на пол, требуя, чтобы от ныне он даже не смотрел на Матильду. В итоге то, что не так давно казалось настоящей любовью, теперь превратилось в постоянную борьбу и разногласия со взаимными обвинениями. Линкольн четко видел, что они с Мэри являются противоположностями практически во всем — по характерам, по вкусам, по темпераментам, по мировоззрениям и постоянно раздражают друг друга. Окончательно осознав, что их совместная жизнь будет просто катастрофой, он решил разорвать помолвку. Сестра и зять Мэри тоже придерживались такого мнения. Они потребовали от нее оставить все мысли о Линкольне, заявив, что пара совершенно не подходит друг другу и вместе счастлива не будет. Но Мэри не захотела даже слушать.

После долгих попыток набраться смелости, Линкольн все же решил сказать ей горькую правду. Той же ночью он молча вошел в магазин Спида, подошел к камину, вынул из кармана письмо и попросил Спида прочесть его. Из воспоминаний последнего:

«Письмо било адресовано Мэри Тодд. В нем Линкольн говорил о своих чувствах, объясняя ей, что, осмыслив все происшедшее в спокойной обстановке, считает их женитьбу невозможной, поскольку недостаточно любит ее. Он попросил меня самому отнести это письмо и после моего отказа сказал, что больше никому другому не может доверить такое дело. Немного подумав, я напомнил ему, что с момента, когда Мэри получит письмо, у нее уже будет преимущество над ним: „В частном разговоре слова забываются, считаются недоразумением, остаются неуслышанными, а написанное на бумаге будет вечно стоять памятником против тебя“, — сказал я и бросил письмо в камин».

Мы, конечно, никогда уже не узнаем, что сказал ей Линкольн в ту ночь, но, как говорил сенатор Беверидж, можем делать неплохие выводы о послании к Мэри Тодд, прочитав его последнее письмо к мисс Оуэнс.

В общих чертах история с мисс Оуэнс была следующей: дело было несколько лет тому назад в Нью-Сейлеме. Она была сестрой Бенетта Абеля, одного из знакомых Линкольна. Весной 1836 года Абель собирался поехать в Кентукки навестить семью и сказал Линкольну, что может привести сестру с собой, если тот согласен на ней жениться. В последний раз Линкольн видел ее три года назад и все же согласился на предложение Абеля. И вот мисс Оуэнс приехала: образованная, богатая, с красивыми чертами лица и изысканными манерами. Но Линкольн не захотел на ней жениться. Она показалась ему просто очень желанной безделушкой: толстая, низкорослая и, кроме того, на год старше его. «Честная игра с фальстартом», — как сам заметил Линкольн. «Она меня не очень понравилась, но что я мог делать», — говорил он. Господин Абель оказался уж слишком настойчив, заставляя Линкольна сдержать свое слово. Но Линкольн был категорически против. Конечно, он признавал свое безрассудство и каялся, но свадьбы с мисс Оуэнс боялся, словно ирландец от виселицы. И в конце концов написал ей откровенное письмо, в котором тактично объяснил свои чувства и отказался от помолвки. Ниже представлено это самое письмо, оно было написано 7 мая 1837 года. И может дать неплохое представление о том, что Линкольн написал Мэри Тодд:

«Дорогой друг.

Это моя третья попытка написать тебе. Предыдущие два письма я порвал, не написав и половину: первое было недостаточно серьезно, а второе не понравилось мне, поскольку было не по существу. И вот я решил послать это…

Жить в Спрингфилде— дело не из самых приятных, по крайней мере для меня. Здесь я одинок, как никогда в жизни. За все время в Спрингфилде я поговорил только с одной женщиной, да и тот разговор, скорее всего, не состоялся бы, если бы у нее была возможность избежать. Я ни разу не был в церкви и вряд ли в ближайшее время там появлюсь, причина этому проста: я уверен, что не смогу подобающим образом себя вести.