Неизвестный Мао

Во всем Китае почти не осталось школы, где не прошли бы зверства. Учителя не были их единственными жертвами. 1 августа 1966 года в письме к хунвейбинам Мао выделил и похвалил группу воинственных подростков, которые разделили учеников своей школы по социальному происхождению. Учеников из нежелательных семей они окрестили «черными» и принялись постоянно подвергать оскорблениям и издевательствам. Мао заметил, что «неистово поддерживает» этих активистов, одобряет их действия. В той школе для девочек, где директор была замучена до смерти, «черных» привязывали веревками за шею, били и заставляли говорить: «Я сучий выродок. Я заслуживаю смерти».

С подачи Мао такая практика быстро распространилась на все школы. Появилась «теория родословной», выражением которой стал короткий куплет, нелепый и жестокий: «Сын отца-героя — всегда великий человек; отец-реакционер рождает только ублюдков!» Многие дети из семей высокопоставленных чиновников, преобладавшие в рядах хунвейбинов в начальный период, радостно распевали этот куплет, не подозревая, что подлинной мишенью кампании были их отцы-герои. На первом этапе Мао использовал этих детей в качестве оружия против других детей. Руководитель Сычуани, вернувшись из Пекина, указал цель своему сыну, который занимался организацией группы хунвейбинов: «Культурная революция — продолжение борьбы коммунистов против националистов… Теперь наши сыновья и дочери должны сражаться с их [националистов] сыновьями и дочерьми». Он не сказал бы этого, если бы не знал мнение Мао на сей счет.

Через некоторое время Мао велел хунвейбинам расширить их деятельность и перенести ее на все общество. На этот раз мишенью стали работники культуры и сама культура. 18 августа Мао, стоя рядом с Линь Бяо на площади Тяньаньмынь, призвал хунвейбинов «уничтожить… старую культуру» по всей стране. Первым делом юнцы накинулись на традиционные уличные вывески и таблички с названиями улиц; их сбивали молотками, а названия меняли. Как и во время других революций, пуритане начали поход против тех, кто хоть чем-то отличался от них. Длинные волосы, юбки и туфли с подобием высоких каблуков оказались вне закона; прямо на улицах подростки с ножницами набрасывались на нарушителей и кромсали все подряд. С этого времени разрешалось носить только туфли на низком каблуке и неуклюжие пиджаки и брюки нескольких утвержденных цветов, похожие на военную форму.

Но Мао было нужно нечто более страшное. 23 августа он объявил новым властям: «В Пекине недостаточно хаоса… Пекин слишком цивилизован». Поскольку Пекин показывал пример всей стране, а провинции с готовностью подражали столице, это был верный способ насадить террор в общенациональном масштабе. В тот же день группы подростков-хунвейбинов, среди которых было много девочек, заполнили двор Пекинского общества писателей. К этому моменту среди хунвейбинов прочно утвердилась мода на «форму»: зеленый костюм полувоенного типа — зачастую обычная одежда, выкрашенная в зеленый армейский цвет, но иногда настоящая военная форма, Доставшаяся от родителей, красная повязка на левой руке, цитатник Мао в руке и обязательно кожаный ремень с тяжелой латунной пряжкой. Вооруженные таким образом хунвейбины обрушили град ударов на самых известных писателей страны, более двадцати человек. Одновременно с избиением под лучами палящего солнца, на шеи писателям на тонкой проволоке повесили большие деревянные плакаты с оскорбительными надписями.

Затем несчастных отвезли на грузовике в старый конфуцианский храм, где размещалась главная пекинская библиотека. Туда же доставили оперные костюмы и декорации и устроили из них костер. Около тридцати ведущих китайских писателей, оперных певцов и других деятелей искусства заставили встать перед костром на колени и вновь начали бить палками и тяжелыми ремнями. Одной из жертв был шестидесятидевятилетний писатель Лао Шэ, которого режим прежде превозносил как «народного художника». На следующий день он утопился в озере.

Место действия, декорации и сами деятели искусств должны были символизировать «старую культуру». Все жертвы — очень известные люди, — очевидно, были выбраны высшим руководством, так как до этого трагического момента они были признанными звездами. Не может быть сомнений, что все представление было спланировано и поставлено властями; плохо организованные группы хунвейбинов не смогли бы это устроить самостоятельно.

Мао увеличил возможности для организации насилия, выпустив 21 и 22 августа подробные и откровенные приказы для армии и милиции. В них говорилось, что военные и милиционеры «ни в коем случае не должны вмешиваться» в забавы юнцов; было также сказано, что «даже стрельба холостыми… полностью запрещается».