Неизвестный Мао

Глава 56 Госпожа Мао в «Культурной революции» (1966–1975 гг.; возраст 72–81 год)

Последняя жена Мао, Цзян Цин, часто представляется злобной женщиной, которая дурно воздействовала на Мао. Она действительно была злобной, но никогда не определяла политику и всегда была послушной служанкой Мао, с момента их женитьбы в 1938 году. Она сама точно описала их отношения после смерти Мао: «Я была псом председателя Мао. Кого председатель Мао велел мне кусать, того я и кусала». В первые несколько лет «большой чистки» она фактически верховодила Группой по делам культурной революции — организацией Мао, занимавшейся чисткой, а потом была членом Политбюро. Занимая эти посты, она погубила десятки миллионов людей. А еще она помогла Мао уничтожать китайскую культуру и поддерживать в Китае культурную пустыню.

Ее единственной инициативой во время чистки было использование своего положения для личной мести. Один раз объектом стала актриса Ван Ин, которая за несколько десятков лет до этого получила в театре роль, желанную самой госпожой Мао, и которая затем провела несколько блестящих лет в Америке, даже выступив в Белом доме перед Рузвельтами. Ван Ин умерла в тюрьме.

У госпожи Мао было одно уязвимое место — ее шанхайское прошлое. Она жила в постоянном страхе того, что ее позор и поведение в тюрьме при националистах станут известными. Поэтому прежние коллеги, друзья, любовник и друзья любовника, даже служанка, которая была ей предана, — все были брошены в тюрьмы, и многие живыми оттуда не вышли.

Еще одним навязчивым ее желанием было возвращение письма, которое она отправила в 1958 году после ссоры с Мао. В порыве ярости она написала записку старому другу — кинорежиссеру, прося адрес прежнего мужа, Тан На, который в тот момент жил в Париже. Вероятные смертельно опасные последствия этого необдуманного поступка тревожили ее потом постоянно. Спустя восемь лет, как только она получила власть, она распорядилась арестовать незадачливого кинорежиссера и еще нескольких прежних друзей, а их жилища обыскать. Бывший друг умер от пыток, напрасно уверяя, что уничтожил ее письмо.

Имея на руках столько крови, госпожа Мао была одержима страхом покушения на ее жизнь. На вершине власти у нее появился сильнейший страх перед незнакомцами, оказывавшимися рядом, а также перед неожиданными звуками (такой же страх испытывал Мао накануне покорения Китая). Когда в 1967 году в штате появился новый секретарь, его предшественник встретил его словами: «Товарищ Цзян Цин не совсем здорова… Она особенно сильно боится звуков и незнакомых людей. Как только она слышит какой-то шум или видит незнакомца, она… начинает потеть и выходит из себя. Что бы мы ни делали в этом здании: разговаривали, ходили, открывали и закрывали окна и двери — мы должны особо следить за тем, чтобы делать это бесшумно. Прошу тебя быть очень, очень осторожным. Не встречайся с ней какое-то время и старайся держаться подальше от нее. А в самом плохом случае, если ты не можешь спрятаться, не пытайся убегать»…

Ее сиделка также сообщила новому секретарю, что «она очень боится встреч с незнакомыми людьми. Если она сейчас вас увидит, будут большие неприятности». Больше трех месяцев секретарь прятался у себя в кабинете. Потом его предшественник ушел — был отправлен в тюрьму. На следующий день новичка вызвали. «Я вошел в ее кабинет, дрожа от страха. Она полулежала на диване, положив ноги на мягкий пуф, и лениво читала какие-то документы». После обмена несколькими фразами «она подняла голову, открыла глаза и устремила на меня обиженный, недовольный взгляд. Она сказала: «Ты не можешь разговаривать со мной стоя. Когда ты обращаешься ко мне, твоя голова не может быть выше моей. Я сижу, так что тебе надо пригнуться и разговаривать со мной. Неужели тебе даже не сказали про это правило?»… И я пригнулся».

После того как секретарь ответил на пару вопросов, госпожа Мао отрезала:

«Ты говоришь так громко и так быстро, словно из пулемета строчишь. От этого у меня начинает болеть голова и выступает пот. Если я из-за твоей небрежности в отношении громкости и скорости речи разболеюсь, твоя ответственность будет просто огромной». Она указала на свой лоб и громким голосом заявила: «Смотри, смотри: я потею!»

Я понизил голос и сказал: «Простите меня, пожалуйста. Я буду следить за своим голосом и скоростью речи».

Цзян Цин сдвинула брови… и закричала, громко и нетерпеливо: «Что ты говоришь? Я тебя не слышу! Теперь у тебя голос слишком тихий. Если я не буду ясно тебя слышать, я буду напрягаться и тоже стану потеть»…» Секретарю сделали знак уйти.