Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.

Мы выехали рано весной на Понтийские болота, в которых купаются великолепные буйволы и кормятся желтыми цветами четимеры. Другая дорога гориста, идет на Арильяну и параллельна с болотами. Мы завтракали в Terracino, некогда притоне brigante (разбойников [ит.]), потом остановились в Mala di Gaeta, в одном из прелестнейших уголков света. В Капуе встретили прокаженного и остановились в гостинице на Chiaja. Итальянцы делали Corso, и два часа были так скучны, что меня одолели. Меня остановила меньшая дочь моя Надя, как ни старалась я ее будить, она крепко заснула и в Неаполе спала без просыпу. Перовский мне сказал, что она заразилась понтийской лихорадкой, и побежал за аллопатом доктором Романья. Он меня успокоил, и через три дня она была совсем здорова, и мы поехали в Сорренто и остановились в прекрасной гостинице на берегу моря. Против нас стоял остров Капри, который обливали синие волны моря. С восхождением солнца я уже сидела у растворенного окна. Женщины чудной красоты в живописных костюмах несли на голове огромные кувшины или амфоры, полные воды. В Пестум я не попала и вернулась на Кайо. Из Неаполя я поехала на крошечном пароходе французской компании. Уже в порту лодка сильно качалась, мальчишки пели и плясали салтареллу. Днем поднялся сильный ветер, кареты привязывали постоянно. Ночью разразилась буря, которая заливала пароход. Капитан Arnoud и рулевой были привязаны, по пароходу рыскал кельнер с лоханками и стаканами, подходил к каюте, где я лежала с Олей, которую беспрестанно покрывала. Она спала крепким сном, Соня и Надя лежали с няней внизу в каюте. Соня заснула над лоханкой, а няня говорила: «Охота вам была запрудить море русскими телами»; призывала всех святых, приговаривая: «Кто по морю не плавал, еще Богу не молился». По лестнице меня вел полковник папских войск Затер. Он сопровождал мою знакомую, графиню Пурталес. Кельнер меня успокаивал странным образом: «J’ai vu périr „Pallad“ et „La Semiramide“ près de Marseille et me voilà cependant». «Et comme sauve t’on les naufragés?» – «Pardieu, on les attache sur une planche et puis, nos amis, faites que vous pourrez, mangez que vous pouvez et puis mourrez de faim sur un rocher» («Я видел гибель „Паллады“ и „Семирамиды“ у Марселя, и, однако, я цел». – «А как спасают потерпевших крушение?» – «Черт возьми, их привязывают к доске, а потом, друзья мои, делайте, что хотите, ешьте, что можете, или умирайте с голоду на скале» [фр.]). К утру ветер стал утихать, и мы вошли с трудом в миниатюрный порт Чивита-Веккиа. Нас бросили в лодки, и, наконец, мы ступили на благословенную твердую землю. М-llе Овербек уже рвало кровью. Я послала за доктором и на другой день долго хлопотала об лошадях, чтобы засветло приехать в Рим. В Остии, описанной так прекрасно Плинием Меньшим, мы обедали. От древнего великолепия остался кругленький пруд, в котором гармонично квакали лягушки. Я, как Анна Иоанновна царица, люблю кваканье этих зеленых зверей. Известно, что она развела их в любимом своем загородном доме и по вечерам садилась с Бироном, чтобы вдвоем наслаждаться этим концертом. Начинало вечереть, где-то на пригорке лошади стали: ни тпру ни ну. Курьер мне сказал: «Нечего делать, я отпрягу ваших лошадей, и кучер останется с вами». – «Вот те на!» Няня, моя девушка и Надя, мы сидели час. Вдруг является кавалер в круглой шляпе, плаще и подъезжает к нам шагом. Словом, совершенный brigante. Я уже готовилась сказать ему: «Prende tutte, ma lasciate noi viverc» («Возьмите все, но пощадите нас» [ит.]), но он учтиво поклонился и сказал: «Non avete paura» («Не бойтесь» [ит.]). К полночи мы были y Porta del Borgo, vicina al Vaticano (Порта дель Борго рядом с Ватиканом [ит.]). Тут осмотрели пантакарты и велели ехать в догану. Там оставили наши экипажи на дворе, и эти бестии продержали нас более часа, несмотря на то что содрали по две скуди с экипажа. Наконец мы приехали на Piazza del Popolo в два часа ночи и подъехали в гостиницу m-me Milici, где нас ожидал чай и жареная курица. После улеглись с намерением встать рано утром, чтобы засветло ехать во Флоренцию.