Неизвестный со станции Титлин

Геджани понимал, что эта четверка ни при чем. Он это понимал еще до того, как их разбудили и вызвали сюда. Он это понимал, еще когда стоял посреди зала испытаний. Он вызвал их сюда, скорее чтобы убедиться или даже в надежде, что все, что твориться на станции, до сих пор у него под контролем. Тогда в голове маячило полуживое, затюканное и забитое в угол «а вдруг», сейчас оно потухло насовсем.

– Слушай, – вмешался Кастор в разговор. – Что случилось? Я вижу, что что-то серьезное, но ты не даешь конкретики. В чем нас обвиняют? В халатности? Кто-то пострадал или нанесены какие-то убытки по нашей вине? Мы чего-то не заметили?

Геджани грустно улыбнулся. В голове пронеслось печальное «если бы»…

– Такое… – он покачал головой из стороны в сторону. -… сложно не заметить.

44.

– Это потрясающе! – вопил Акайо.

Казалось, японец находился на вершине своей восточной нирваны. Он восторженно бегал вокруг двери, как ребенок со свежеподаренной игрушкой.

– Вы знаете, что это такое? – Геджани ожидал немного другой реакции, как, например, у Хартли, Кастора или Корвина, которые стояли напротив двери с выпученным глазами и раскрытыми от удивления ртами. Или, как у него самого несколько часов назад, когда он находился на их месте.

Акайо же отреагировал не совсем так, как он ожидал. Точнее совсем не так. Удивлением японец пренебрег уже в первые несколько секунд. Оно с неимоверной скоростью сменилось искренним детским восторгом, какой-то больной щенячьей радостью при виде хозяина. Это настораживало.

– Понятия не имею… – прошептал Кастор.

– А он, – Геджани кивнул на Акайо.

– И он тоже…

– А почему тогда…

– Понятия не имею…

Хартли пихнул Корвина, будто он мог разобраться в ситуации лучше него самого, в плечо и кивнул на дверь.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Ну, формально – это дверь, – промычал он. – А так…

– Я сам вижу, что это дверь, – перебил его Геджани, встряв в их разговор. – Вот только она висит в воздухе и видна только с этой стороны…

– Вы почти правы!

Все разом обернулись к Акайо, который начал успокаиваться после своей бурной радости. Он, наконец-то, остановился. Маска сумасшедшего ученого под ЛСД постепенно начала сплывать с его лица, оставив место серьезному рациональному человеку.

– Это, – он указал пальцем на дверь. -… ответ.

45.

– Что случилось? – Верчеенко привстал на локтях, чтобы видеть Ольгу.

Она быстро натягивала на себя шорты и рабочую рубашку. Олег поймал себя на мысли, что она изрядно похорошела с момента их знакомства. Он даже удивился, как он не заметил сразу, что округлости приняли аппетитный вид. Отпускать ее уже хотелось все меньше. В нем пробудилось животное желание.

– Какое-то ЧП в нашем зале испытаний…

Ее холодный деловитый тон сразу же это желание уничтожил, но он не хотел оставаться один.

– И до утра это ЧП подождать не может? Обязательно твое присутствие?

Она села на край кровати и начала натягивать на ноги кеды. Верчеенко перегнулся через кровать и коснулся ее плеча. Она невольно вздрогнула. Несмотря на то, что они были не первый месяц любовниками, он всегда держался с ней, мягко говоря, прохладно, и его ласка или внезапные касания были чем-то из ряда вон выходящим. Она его боготворила еще до знакомства, но, когда они стали работать рука об руку, когда он с ней заговорил, когда она взглянула в его серые глаза, ей окончательно совало крышу.

– Может, останешься?

Ей безумно захотелось остаться: такие моменты лучше ловить в золотую шкатулку и беречь всю свою жизнь, но…

– Геджани сам лично мне звонил.

– Да, ладно! – Верчеенко опустился на кровать. В нем включился режим «удивление и непременная зависть».

Она встала и подошла к двери.

– Там случилось что-то серьезное, – с этими словами она выскользнула за дверь, не дождавшись комментария своего любовника.

Верчеенко плюхнулся на спину, заложив руки под голову. Спать больше не хотелось. Она была немного не права: если ей посреди ночи позвонил сам Геджани и вызвал к себе, то происходило не «что-то серьезное». Там происходило что-то из ряда вон выходящее. Любопытство и желание саботировать проект Корвина подтачивало его нейроны действовать.

Он схватил с тумбочки рабочий телефон и быстро набрал номер. В телефоне послышались ровное, как пульс мертвеца, гудение.

– Корвин, – иронично простонал он. – Опять телефон посадил…

О еще несколько секунд подумал и набрал другой номер.

– Да, – послышался хриплый недовольный голос Мастерсона.

– Есть дело неотложной важности, Фил.

– Ты с катушек съехал? – рявкнул профессор. – Три ночи! Я и так через раз сплю!

– Фил, это ждать не может, – заявил Олег и, не дав вставить Мастерсону и слова своей гневной тирады, тут же добавил. – Я зайду за вами через пять минут.

С этими словами он положил трубку, не представив возможности собеседнику выругаться и поторговаться. Он представил, как Мастерсон ошалело смотрит на телефон, а потом покрывает его всяческими вульгарными проклятиями. Верчеенко устало улыбнулся и начал одеваться.

46.

– Что значит «ответ»? – Геджани покосился на Кастора.

Они оба знали, что сейчас озвучит безумный японец, но хотели удостоверится, что понимают его правильно.