Неизвестный со станции Титлин

Они оба посмотрели на Ласкис, все это время тихо сидящую в уголке. Она лишь покачала головой из стороны в сторону. Ни Хартли, ни Корвин точно не могли сказать был ли это немой ответ на их немой вопрос или она до сих пор была в шоке от происходящего, не понимая, что вокруг происходит, но уточнять что-нибудь у нее ни один из них не решился.

Вдруг дверь открылась. Сначала в зал вплыла лестница, затем протиснулся сам Верчеенко. Охранник хотел было его остановить, но тот что-то ему шепнул и солдат, подозрительно косясь на лестницу, встал на свое прежнее место.

– Языкастый говнюк… – прошипел Хартли.

Олег важно прошел мимо них и поставил лестницу параллельно двери. Ее длины хватало, чтобы достать до ее нижнего края. Верчеенко осторожно начал опускать лестницу на дверь, пока она не уперлась в край. Процедура заняла несколько секунд, но Корвину показалось, что край лестницы приближался к двери целую вечность. Олег осторожно, будто та могла куда-то убежать, отпустил лестницу.

– Держится! – воодушевленно прошептал он.

Он быстро вскочил на лестницу и начал подниматься вверх, как мартышка на покатое дерево.

– Опять все по-своему сделал, – прошипел Корвин.

– Слушай, он просто прикоснется и все, – прошептал ему Хартли.

– Он – долбанный эгоист, который думает только о себе.

– Я все слышу, Саша, – выкрикнул Верчеенко, почти добравшись до двери.

– Я это прекрасно знаю, – передразнил его Корвин.

Ему оставалось последние две перекладинки, и он оказывался около двери. Верчеенко притормозил. Он медленно коснулся ладонью поверхности двери. Холодная, немного шероховатая. Если бы она не висела в воздухе, это бы была самая обычная дверь в какую-нибудь квартиру или дом.

– Она – металлическая! – крикнул он.

Ему никто не ответил.

Он поднялся выше. Дверь даже по своим размерам была обычной: чуть выше его роста. Он осторожно потрогал узкую металлическую ручку. На ее внешней стороне были небольшие вздутости, как на массажной мочалке. Он коснулся ее и с трудом подавил в себе желание дернуть ручку вниз и потянуть на себя. Дверь одновременно пугала и восхищала его. Особенно сейчас, когда она была так близко. И он ее коснулся. Он был первым. Он вписал свое имя в историю.

– Вот видишь, – он повернул голову к Хартли и Корвину, пристально следящими за ним на расстоянии. – Никакого риска!

К ним присоединились солдаты. Они подошли поближе к двери, озадаченно глядя на Верчеенко. Один из них стоял у самой лестницы. Происходившее его волновало: с одной стороны, у него были четкие инструкции, чтобы дверь никто не открывал, с другой стороны, один из его начальников сейчас стоял у самой этой двери.

– Сэр, не могли бы вы оттуда слезть, – сказал он по-английски.

Верчеенко посмотрел на него, потом на Хартли и Корвина, и, широко улыбнувшись, ответил:

– Конечно. Мне немедленно нужно доложить о состоянии дел Ифрану Геджани.

Он спустился на одну ступеньку вниз, как в дверь с внутренней стороны что-то сильно ударило. Она жалостливо задребезжала. Лестница чуть дернулась в сторону, но потом приземлилась обратно на дверь.

Верчеенко, чтобы не потерять равновесие схватился за первое, что попалось ему под руку. Это оказалась дверная ручка. Лестница с душераздирающим лязгом проехалась по двери, оставив на ней глубокую царапину, и полетела вниз на разбегающихся в разные стороны солдат. Верчеенко повис на дверной ручке. Его ноги болтались в воздухе, а потная ладонь постепенно скользила вниз по отвисшей металлической ручке.

– Твою же, – простонал он.

Послышался еще один сильный удар в дверь. Ровная плоскость двери дернулась в сторону. Верчеенко от неожиданности отпустил руку и по дуге полетел на пол.

Дверь распахнулась.

Ответ

50.

Вся комната в течение нескольких секунд погрузилась в практически полную темноту, нарушаемую лишь легким энергосберегающим свечением монитора ноутбука с собственным изолированным источником питания. Споры людей в комнате затихли. К темноте присоединилась еще и пугающая тишина, которую никто не решался нарушить.

Вдруг заработала система резервного энергообеспечения. Где-то вдалеке послышался шум набирающих ход генераторов. Бледное красное свечение озарило комнату также быстро, как до этого ее поглотила тьма.

Геджани оглядел всех присутствующих. На их лицах было такое же недоумение, как и у него. За предыдущие годы работы станция ни разу не переходила на резерв, как бы тяжко ей не было. Он посмотрел на маленький значок на экране ноутбука: спасительные полоски были перечеркнуты. Соединений не было.

Под дружное молчание он вытащил из кармана телефон и попытался позвонить – сигнал отсутствовал. Он снова посмотрел на ученых, окруживших его и до сих пор не выдавивших из себя ни единого слова.

– Что, черт возьми, происходит? – наконец, нарушил безмолвие Мастерсон.

51.