Неизвестный со станции Титлин

Он с трудом влез внутрь. Его ждал такой же мостик, как и на первом слое, только длинной чуть больше трех метров. Встать в рост возможности не было – его бы сразу снесло прочь с моста. Пришлось ползти, держась за невысокие перила, и проклинать свою недальновидность. Можно было и этот перешеек сделать крытым.

– Даже сдохнуть нормально не дают…

Пол был прохладный, но не ледяной. Корвин поморщился, когда представил, что бы было, если бы ему пришлось так ползти на самом первом слое.

Достигнув двери, он приподнялся на коленях. Очередной вентиль оказался почти раскручен. Инженеры, интегрировавшие систему на станцию, оказались дотошней и ответственней лоботрясов, что тут работали. Однако в этот раз расхлябанность рабочего персонала сыграла ему на руку.

– Ну, надо же…

Люк открылся внутрь. Точнее его опять вышибло воздухом. Корвин перевалился через край порога и оказался внутри. По сравнению с предыдущим ледяным адом здесь были тропики.

От резкой смены температуры все тело чуть не свела судорога. Он подождал, пока боль утихнет и, наконец, поднялся на ноги. В три круга над ним возвышались стеллажи с информацией АСУПИ, образовывая узкий проход в самый центр, где его ждала единственная консоль. Местные доработкчики практически не меняли внутренности системы: лишь мелкие декорации и стилистика, будто дизайнер пересмотрел «Аполлон-13»36. Все остальное оказалось таким же, каким он запомнил еще в самой первой тестовой модели АСУПИ.

Он подошел к консоли.

– Александр Корвин.

Она приветливо подсветилась белыми светодиодами.

Он несколько секунд что-то усиленно искал, перепрыгивая от протокола к протоколу и просматривая схемы. Пальцы быстрыми четкими движениями прыгали по сенсорному экрану, закрывая вкладки и открывая новые. А потом статическую тишину в его наушнике вдруг нарушил голос АСУПИ.

– Центрифуга замедляется. Существует опасность перегрева моих систем и генераторов резервного питания.

– Я знаю, АСУПИ, я знаю…

Воздух в смежном слое заметно снизил свою скорость. Корвин глубоко вздохнул, словно бегун, готовящийся к финальному спринту, дотронулся до консоли и провел пальцем по сенсорной панели в сторону. На экране появилось объемное изображение люка шлюза с хладагентами. Несколько секунд крышка люка была приятного голубоватого оттенка, но вдруг загорелась обжигающе-красным.

– Найдена утечка аммиака, – голос АСУПИ не отражал ни ужаса, ни тревоги – простое донесение информации. Хотел бы Корвин быть таким хладнокровным. – Высока вероятность возгорания. Блокирую шлюз.

Люк на экране снова загорелся голубым.

– Нет, АСУПИ, не сегодня.

Он опять прошелся пальцем по сенсорной панели. Люк снова подсветился красным.

– Найдена утечка аммиака. Высока вероятность возгорания, – опять в наушнике послышался настойчивый голос АСУПИ, затем секунда молчания. – Найден запрет доступа к шлюзам охладительных систем. Лис, убедительная просьба снять запрет, иначе станция будет уничтожена.

Корвин сел на пол и облокотился на один из блоков памяти спиной. Тот оказался в меру теплым. Он вытянул ноги, в которые тут же проникло приятное покалывание. Спешить больше было некуда и незачем.

– В это весь смысл, АСУПИ, – прошептал он. – В этом весь смысл.

Жить создателю и одному из его детищ оставалось приблизительно шесть минут.

106.

Верчеенко первым выбрался за пределы силового поля.

Он бежал так, как не бежал никогда. Все его лицо было усеяно мелкими царапинами от веток. На щеках остались мелкие бесцветные кусочки паутины, которую он собрал, пролетая между деревьев. Он слышал крики ужаса и боли, проклятия и взрывы. После он узнал про какое-то минное поле. О нем обмолвился какой-то прощалыга, прошедший сквозь силовое поле позже.

Выживание Верчеенко можно было назвать везение, божьим провидением или невероятным фактом. Он предпочитал думать, что все дело в естественном отборе: только лучший и сильнейший мог выбрать безопасную дорогу, имея тысячи вариантов. С этой мыслью, обхватив ящик экзоскелета Корвина, он, не дожидаясь остальных, углубился в лес, подальше от проклятого места.

Он был передовиком, свидетелем исторических событий, созидателем истории. Он был мессией. Он должен был добраться до цивилизации раньше остальных.

107.

– Нужно собирать всех и уходить отсюда, – Хартли оглянулся по сторонам: выживших было не так уж и много.

Он начитал двенадцать человек. Возможно, остальные пересекли силовое поле в других местах, но шотландец не думал, что общее количество выживших превысит хотя бы три десятка.

– Согласен, – послышался голос Кастора. – Здесь скоро все взлетит на воздух. Не стоит терять время.

– Эй, нужно уходить! – крикнул Хартли всем остальным.

И они послушали. Обессиленные, раненные, с уставшими осунувшимися лицами, не выражающими никаких эмоций, только потому, что они уже устали это делать, они побрели за шотландцем, мальчиком и лысоватым профессором. Они не спорили, не переспрашивали, не вносили своих комментарий и идей. Они слишком устали, чтобы думать. Они выжили, и им этого вполне хватало.