Неизвестный Сталин

По свидетельству Илизарова, Сталин в первую очередь очень внимательно просмотрел том 65 в первом издании Большой советской энциклопедии, где имелись такие статьи как «Язык», «Языкознание», «Яфетическая теория», «Яфетические языки». Этот том вышел в свет в 1931 году, и все главные материалы по языкознанию или языковедению были написаны здесь сторонниками Марра. На полях принадлежавшей самому Сталину энциклопедии сохранилось много пометок, сделанных одними и теми же чернилами. Это означает, что Сталин читал их все в одно время. Прочитав статьи в БСЭ, Сталин попросил своих секретарей подобрать ему несколько книг по языкознанию. Некоторые из этих книг он прочел, другие только просмотрел. По пометкам и значкам, которые Сталин имел обыкновение делать в книгах, видно, что больше всего ему понравился популярный курс «Введение в языкознание» Д. Н. Кудрявского, изданный в 1912 году в г. Юрьеве (Тарту). Сталин читал быстро, и чуть ли не ежедневно на столе в его кабинете в Кунцеве появлялась новая стопка книг по языкознанию. «И чего только не приходится читать товарищу Сталину», — говорил своим друзьям Иван Исаков, адмирал флота и начальник Главного штаба МВФ, которого Сталин вызывал к себе для доклада в конце марта 1950 года и который с удивлением увидел на столе Верховного Главнокомандующего множество книг о происхождении языка. Между тем Сталин редко встречался с новыми для него людьми без предварительной подготовки, удивляя их потом короткими, но неожиданно точными замечаниями или вопросами.

В начале апреля 1950 года Чикобаву предупредили о поездке в Москву для встречи с секретарями ЦК. Встреча была назначена на 10 апреля. Вечером этого дня Чикобаву, Чарквиани и еще трех руководителей Грузии привезли в загородную резиденцию Генсека в Кунцево, где их встретили не секретари ЦК, а сам Сталин. Беседа началась в 9 часов вечера. Сталин высказал вначале несколько замечаний и пожеланий по поводу «Толкового словаря грузинского языка», первый том которого только что вышел в свет под редакцией Чикобавы[236]. Книга лежала на столе у Сталина, и было видно, что он внимательно знакомился с этим словарем. После этого перешли к «новому учению о языке». Чикобава рассчитывал уложиться в 20–30 минут, но Сталин прервал его и сказал, что не нужно торопиться. Он слушал внимательно, делая пометки в своей большой тетради и задавая вопросы. Сталин спросил, например, кто из ученых в Москве и Ленинграде является противником учения Марра. Чикобава рассказал об академике В. Виноградове, который испытывал сильное давление. Время от времени в кабинет приносили чай и еду. Услышав, что в Армении сняты со своих постов академики Ачарян и Капанцян, Сталин прервал Чикобаву и попросил связать его с Ереваном. Министры и секретари обкомов и ЦК знали, что Сталин работает по ночам, и также не уходили спать до утра. Состоялся следующий диалог:

Сталин. Товарищ Арутинов, работают у вас в республике такие люди — Ачарян и Капанцян?

Арутинов. Да, товарищ Сталин, у нас такие люди есть, но они сейчас не работают, их сняли с постов.

Сталин. А кто они такие?

Арутинов. Они ученые, академики…

Сталин. А я думал бухгалтера, в одном месте снимут, в другом устроятся. Поторопились, товарищ Арутинов, поторопились.

И Сталин повесил трубку, не прощаясь. Смертельно напуганный Арутинов вызвал своих помощников и заведующего отделом науки. Больного Ачаряна решили не беспокоить, а за Капанцяном послали машину. Ученого разбудили, успокоили (он мог подумать, что это арест) и повезли в ЦК КП Армении. Арутинов объявил опальному профессору, что он назначается директором Института языка Армянской ССР. «Неужели вы не могли подождать с этой новостью до утра», — ответил невыспавшийся Капанцян.

Между тем беседа Сталина с Чикобавой подходила к концу. Она продолжалась 7 часов. Неожиданно Сталин предложил собеседнику написать статью в «Правде» по проблемам языкознания. «А газета напечатает?» — спросил еще не вполне понимавший ситуацию ученый. «Вы напишите, посмотрим. Если подойдет, то напечатает», — ответил Сталин.