Неизвестный Сталин

Статья была готова через неделю, и текст ее снова попал на стол Сталина [237]. Чикобава еще дважды беседовал со Сталиным и несколько раз переделывал свою статью по замечаниям и советам Сталина. 6 мая 1950 года Сталин собственноручно написал письмо «т. т. Берия, Булганину, Кагановичу, Маленкову, Молотову, Хрущеву». В письме говорилось: «Рассылая статью тов. Чикобава „О некоторых вопросах советского языкознания“, считаю необходимым сказать несколько слов о нынешнем положении дел в советском языкознании. Советское языкознание переживает тяжелое положение. Все ответственные посты в области языкознания заняты сторонниками и поклонниками Марра. Эти последние отстаивают чуть ли не каждую строчку, каждую букву произведений Марра. Ученых, в чем-либо несогласных с Марром, снимают с постов и лишают возможности высказать свое мнение по вопросам языкознания. Из языковедения изгнана критика, самокритика. Между тем нужно сказать, что в произведениях Марра имеются не только правильные, но и неправильные положения, грубые ошибки, без преодоления которых невозможно двигать дальше советское языкознание. Понятно, что отсутствие критики и самокритики создает застой в развитии советского языкознания. Необходимо ввиду этого, скажем, на страницах „Правды“ открыть свободную дискуссию по вопросам языкознания, которая могла бы расчистить атмосферу и дать правильное направление советской лингвистической мысли. Статья тов. Чикобавы является полемической. Я думаю, что она могла бы быть использована как одна из дискуссионных статей. Можно было бы дать „Правде“ по одному вкладному листу в неделю с тем, чтобы лист был использован для помещения дискуссионных статей по языкознанию. И. Сталин. 6 мая 1950 г.»[238].

Письмо Сталина было секретным, да и все его встречи с Чикобавой происходили на даче в Кунцеве в обстановке секретности. Содержание бесед со Сталиным никто из участников этих бесед не разглашал; конечно, для самых близких людей в окружении Сталина его внимание к проблемам языкознания не осталось совсем не замеченным. Так, например, Георгий Маленков, частично заменивший в идеологическом руководстве умершего Жданова, пригласил к себе академика В. Виноградова и долго беседовал с ним. Еще в конце февраля 1950 года Виноградова приглашал к себе в кремлевский кабинет и сам Сталин, но об этой встрече Виноградов не сказал ничего ни своим друзьям, ни семье.

Статья Чикобавы была опубликована в «Правде» на вкладном листе 9 мая 1950 года с примечанием редакции — «публикуется в порядке обсуждения». Это был день Победы, но он не был тогда выходным днем. Поскольку в статье содержалась резкая критика «нового учения о языке» и лично И. Мещанинова, тот получил предложение ответить. Мещанинов написал свою статью очень быстро. Она имела заголовок «За творческое развитие наследия академика Н. Я. Марра». Редакция газеты отправила 15 мая статью Мещанинова Сталину с просьбой разрешить ее публикацию. Сталин не возражал, и газета напечатала статью 16 мая 1950 года. Так началась дискуссия по языкознанию, продолжавшаяся, правда, недолго. Все статьи печатались только в «Правде»; другие газеты не получили разрешения участвовать в дискуссии. Один из моих друзей заметил в эти дни, что Чикобава — очень смелый человек, коль скоро решился бросить вызов учению Марра. Другой, более осторожный и осведомленный собеседник заметил, что подлинную смелость проявил как раз Мещанинов, открыто оспаривая критику Чикобавы. Между тем Сталин готовил свою статью, в чем ему помогали Виноградов и Чикобава, а также другие специалисты. Сталин писал статью сам, это видно по ее лексике и стилю. Однако, как и в других подобных случаях, он негласно консультировался с осведомленными людьми, которых выбирал сам. Его секретарь Поскребышев предупреждал приглашенных о конфиденциальности этих бесед.