Неизвестный Сталин

Вступая на новый пост главы правительства, Сталин счел необходимым выступить с программной речью именно по вопросам обороны и военной политики СССР и в связи с угрозой агрессии. Эта речь, известная историкам как «Речь Сталина 5 мая 1941 года», давно уже стала предметом многочисленных толкований и спекуляций в российской и иностранной исторической литературе. Сталин произносил ее перед выпускниками военных академий, не имея перед собой письменного текста. Эта речь считалась секретной. Ее содержание уже после смерти Сталина восстанавливалось по воспоминаниям и записям тех слушателей, которые были в этот день приглашены в зал Большого Кремлевского дворца.

Речь И. Сталина 5 мая 1941 года

Выпускной вечер для слушателей военных академий был назначен на 5 мая 1941 года и должен был состояться в Кремле. Однако о том, что перед собравшейся здесь элитой Красной Армии выступит Сталин, заранее никто не знал. Эта речь была неожиданностью для всех, так как она не являлась традиционной. До 5 мая 1941 года Сталин никогда с речами и докладами по чисто военным и военно-стратегическим проблемам не выступал.

В Большом Кремлевском дворце собрались вечером 5 мая около 1 500 человек, и только половину из них составляли выпускники военных академий. Но здесь были также преподаватели и профессора военных академий, ответственные работники Наркомата обороны, члены правительства и Президиума Верховного Совета СССР, работники Генерального штаба и оперативные работники органов государственной безопасности, одетые в общеармейскую форму и имевшие забронированные места в каждом ряду. Председательствовал нарком обороны маршал С. К. Тимошенко. После нескольких заранее запланированных выступлений Тимошенко неожиданно предоставил слово Сталину. Речь Сталина продолжалась 40 минут, и ее текст никогда полностью не публиковался. Однако никаких формальных обязательств о сохранении секретности слушавшие эту речь не давали. 6 мая 1941 года в центральных газетах было напечатано официальное сообщение о речи Сталина, в котором указывалось, что Сталин «отметил глубокие изменения, происшедшие в последние годы в Красной Армии, и подчеркнул, что на основе уроков современной войны Красная Армия перестроилась и серьезно перевооружилась».

Нарком тяжелого машиностроения Вячеслав Александрович Малышев, который отвечал тогда и за танковую промышленность, вернувшись из Кремля домой, сразу записал в своем дневнике: «Выступал почти с часовой речью т. Сталин и остановился на двух вопросах: о подготовке командиров и о „непобедимости“ германской армии. По первому вопросу т. Сталин сказал: „Вы ушли из армии три-четыре года назад. Тогда наша армия была другая, нежели сейчас, и по количеству и по вооружению. Тогда мы имели 120 дивизий, теперь 300. Одна треть дивизий — механизированные, бронетанковые“. „Артиллерия теперь тоже другая, больше пушек, меньше гаубиц… Раньше у нас не было минометов, теперь их достаточно; раньше зенитной артиллерии было мало, теперь порядочно“». Малышев обратил особое внимание на вторую, «германскую» часть речи. Именно это было для него сенсацией. Сталин резко критиковал Германию, которая от войны под лозунгами пересмотра Версальского договора о мире 1919 года перешла к агрессивным войнам. «Немцы стали завоевателями… Это уже другое дело… История знает подобные примеры, например, с Наполеоном…» Столь резко высказанная критика политики Гитлера была для того периода неожиданной. Все публикации в прессе строго придерживались тогда принципов подписанного с Германией договора о дружбе и сотрудничестве. После начала германской агрессии против Югославии Советское правительство направило ноту протеста Венгрии, но не Германии.[249]

Г. К. Жуков, бывший в то время начальником Генерального штаба, также присутствовал в этот вечер в Кремле и сделал свои записи. Но для Жукова, знавшего положение в армии лучше, чем Сталин, наиболее важной была политическая и стратегическая часть речи, содержавшая критику политики Гитлера. Именно после этой речи Жуков начал по собственной инициативе делать наброски плана превентивного удара по Германии, известного в военно-исторической литературе как «план Жукова».