Неизвестный Сталин

В начавшейся войне все российские революционные партии и националистические движения в Польше, Финляндии, Закавказье выступали против царизма и желали его поражения. В России уже началось революционное брожение, и министр внутренних дел В. К. Плеве цинично говорил: «Нам нужна маленькая победоносная война». Все генералы были уверены в быстрой и легкой победе, и планы российского Генерального штаба предусматривали не только разгром японских войск в Маньчжурии и в Корее, но и высадку русских войск на Японских островах.

В. И. Ленин, находившийся в это время в Женеве, узнав о нападении японского флота на Порт-Артур, лично написал листовку-обращение «К русскому пролетариату», в которой говорилось: «Война началась. Японцы успели уже нанести русским войскам ряд поражений, и теперь царское правительство напрягает все силы, чтобы отомстить за эти поражения… Все силы народа подвергаются величайшему напряжению, ибо борьба начата, нешуточная борьба с 50-миллионным народом, который превосходно вооружен, превосходно подготовлен к войне, который борется за настоятельно необходимые, в его глазах, условия свободного национального развития. Это будет борьба деспотического и отсталого правительства с политически свободным и культурно быстро прогрессирующим народом. Но из-за чего же борется теперь не на жизнь, а на смерть русский рабочий и крестьянин с японцами? Из-за Маньчжурии и Кореи, из-за этой новой земли, захваченной русским правительством, из-за „Желтороссии“. В „Желтороссии“ построены крепости и гавани, проведена железная дорога, собраны десятки тысяч войска. Но какая польза русскому народу от этих новых земель, приобретение которых стоило столько крови и жертв и будет стоить еще гораздо больше?»[298] Ленин мало что знал в то время о Японии, которая никак не могла похвалиться какими-то политическими свободами. Но он старательно читал все материалы о Японии в швейцарских, немецких и британских газетах и явно симпатизировал молодому и, как казалось Ленину, прогрессивному японскому капитализму.

Война с Японией складывалась для России неудачно. Еще в июле 1904 года японская армия и флот начали осаду Порт-Артура, но первые три штурма не принесли им успеха. Обе стороны готовилась к новому, четвертому штурму. Ленин был уверен в победе японцев, которые после взятия Порт-Артура «неминуемо раздавят и главную российскую армию во главе с Куропаткиным». Когда в Европу пришло сообщение о падении Порт-Артура, Ленин был радостно возбужден и не находил нужным скрывать ни свои ожидания скорой революции в России, ни свои симпатии к Японии.

В известной статье «Падение Порт-Артура» Ленин писал: «Падение Порт-Артура подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны… Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью при столкновении с прогрессивным народом в современной войне, которая так же необходимо требует высококачественного человеческого материала, как и современной техники. Военное могущество самодержавной России оказалось мишурным. Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей организации военного дела. Отсталыми и никуда не годными оказались и флот, и крепость, и полевые укрепления, и сухопутная армия»[299].

В то время как более умеренные социалисты и в Западной Европе, и в России выступали за скорейший мир «без аннексий и контрибуций», более радикальные социалисты, и Ленин был в их числе, не скрывали своих симпатий к Японии, армия и флот которой громили русское самодержавие. Да, замечал Ленин, мы не защищаем японского империализма, но мы должны отметить прогрессивную роль, которую ныне играет японская буржуазия. «Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма»[300].

Этой же позиции придерживался и Сталин в Закавказье. В одной из листовок, которые печатались в подпольных типографиях, можно было прочесть: «Редеют царские батальоны, гибнет царский флот, позорно сдался, наконец, Порт-Артур, — и тем еще раз обнаруживается старческая слабость самодержавия»[301]. Это писал Сталин на грузинском языке.