Неизвестный Сталин

Сен Катаяма приехал в Москву в декабре 1921 года из США как представитель от Японской коммунистической группы. Здесь он впервые встретился и со Сталиным. Как можно судить по опубликованным в 2001 году архивным документам Коминтерна, эта встреча произошла во время Первого съезда революционных организаций Дальнего Востока, который был проведен с 21 января по 2 февраля 1922 года в Москве и Петрограде. Для ведения этого съезда Политбюро ЦК РКП(б) назначило комиссию в составе И. В. Сталина, Н. И. Бухарина и Г. Е. Зиновьева. Судя по опубликованным документам, все трое членов комиссии активно участвовали в работе съезда и в подготовке его решений. Из этих же документов видно, что для японских участников съезда наиболее авторитетными фигурами в РКП(б) были в то время Зиновьев и Бухарин, а для российских участников — Сен Катаяма[305].

Японская коммунистическая партия была провозглашена в Токио в июле 1922 года в подполье — на квартире у вернувшегося из Москвы Киёси Такасэ, где собрались на первый съезд КПЯ всего восемь человек. Второй съезд прошел также в подполье в феврале 1923 года. Трудности и репрессии привели вскоре к самороспуску КПЯ, против чего возражал и Сен Катаяма, и ИККИ. Однако восстановить японскую компартию удалось только в декабре 1926 года на III съезде КПЯ, который состоялся в одном из глухих горных районов префектуры Ямагато. В партии в это время было немногим менее 150 членов и кандидатов. Программа КПЯ была принята в 1928 году на основе «Тезисов ИККИ о Японии», принятых Президиумом ИККИ в 1927 году. Легенда о том, что именно Сталин написал летом 1927 года эти тезисы, не подтверждается опубликованными документами. Наиболее основательно работал над этими тезисами Н. Бухарин; в этой работе участвовала также О. В. Куусинен, Сен Катаяма, Ф. Раскольников, Ч. Джонсон, А. Нин, Д. Мэрфи[306]. Сталин пристально следил в это время за делами в Китае, но не в Японии.

Как Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Сталин принимал участие в заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), на которых обсуждались тогда все главные вопросы внешней политики СССР. Однако в 1920-е годы здесь редко поднимались вопросы, связанные с советско-японскими отношениями. В основном это были проблемы рыболовства, нефтяных концессий на Сахалине, отношения Японии к событиям в Китае, разрешения группе японских офицеров получить в СССР военные знания и знания по языку — на основе взаимообмена. Из документов Политбюро видно, что отношения между СССР и Японией в 1920-е годы были ненапряженными, но весьма холодными.

Сталин очень редко высказывался в 1920-е годы о Японии, и его высказывания носили тогда слишком общий и абстрактный характер. Так, например, еще в июле 1925 года один из японских корреспондентов в Москве — господин Фусе передал Сталину несколько письменных вопросов. Сталин ответил также письменно. Эта переписка была опубликована в «Правде». «Это верно, — заявлял в своем ответе г. Фусе Сталин, — что японский народ является самым передовым из народов Востока, что он заинтересован в успехах освободительного движения угнетенных народов. Союз японского народа с народами Советского Союза был бы решающим шагом в деле освобождения народов Востока. Такой союз знаменовал бы собой начало конца великих колониальных империй, начало конца мирового империализма. Этот союз был бы непобедим. Но верно также и то, что государственный и социальный строй Японии толкает Японию и ее народ на путь империализма, делая его орудием не освобождения, а порабощения народов Востока… Как выйти из этого противоречия между интересами японского народа и государственным и социальным строем Японии? Выход один: изменить государственный и социальный строй Японии по образцу и подобию коренных интересов японского народа». Сталин напомнил, что Россия также была раньше «страшилищем народов Востока», а теперь они видят в ней своего друга. На вопрос о популярном в Японии лозунге «Азия для азиатов» Сталин ответил, что этот лозунг хорош, когда он ведет к борьбе против империализма. Но он никуда не годится, если он сеет недоверие к пролетариату, к рабочему классу Европы[307].

В декабре 1925 года в отчетном докладе XIV съезду ВКП(б) Сталин решил сказать «два слова о Японии». «На Западе, — заметил Сталин, — наши враги ждут, что подъем революционного движения в Китае породит вражду между Японией и СССР. Но Китайская революция — это великая сила, и кто с ней не будет считаться, тот наверняка проиграет». «Я полагаю, — сказал Сталин, — что Япония поймет, что с этой растущей силой национального движения в Китае, идущей вперед и сметающей все на своей дороге, она, Япония, также должна считаться… Наши интересы идут по линии сближения нашей страны с Японией»[308].