Неизвестный Сталин

Япония, заявлял Мацуоко, должна действовать быстро, чтобы не оказаться обделенной. «Когда Германия победит и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для этого. Мы должны либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь… Если мы быстро нападем на Советы, Соединенные Штаты не выступят. США не могут помочь Советской России по одной той причине, что они ненавидят Советский Союз. Если мы выступим против СССР, я уверен, что смогу удержать Соединенные Штаты в течение трех-четырех месяцев дипломатическими средствами… Мы должны двинуться на север и дойти до Иркутска. Я думаю, что если мы пройдем даже половину этого пути, наши действия смогут повлиять на Чан Кайши и подтолкнуть его на заключение мира с Японией»[336].

У И. Мацуоко были сторонники в военных кругах Японии и особенно среди командования Квантунской армии. Однако большинство японских лидеров и окружение императора предпочитало проводить более осторожную политику в отношении СССР. Два фактора в этом отношении были главными. Японцы не видели никаких существенных признаков ослабления советской вооруженной мощи на Дальнем Востоке. Их особенно пугали сильные военно-воздушные силы Дальневосточного и Забайкальского военных округов. Эти силы в первую очередь были приведены в состояние повышенной боеготовности. Таким образом, СССР мог бы проводить массированные бомбардировки всех японских городов и Токио в первую очередь. В состоянии боевой готовности были также Тихоокеанский флот и все сухопутные части на советско-японской границе.

2 июля 1941 года в Токио состоялось санкционированное императором заседание кабинета министров и верховного командования с повесткой дня «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки». Это заседание поручило военным лидерам страны разработать широкий комплекс мероприятий, направленных на ускорение подготовки к проведению наступательных операций против Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке и в Сибири.

Весь этот комплекс мероприятий в японских секретных документах получил шифрованное наименование «Кантонуэн», или «Особые маневры Квантунской армии». Однако это не было сигналом к началу немедленных военных действий. Япония решила еще несколько недель или месяцев понаблюдать за ходом войны между Германией и СССР. В тот же день И. Мацуоко вызвал к себе послов Германии и Италии.

В телеграмме итальянского посла в МИД Италии на этот счет говорилось: «Мацуоко вызвал меня после полудня вместе с германским послом, чтобы сделать нам следующее устное и строго конфиденциальное сообщение, которое является идентичным, если не считать различных вариантов предисловия: „В отношении политики японского правительства перед лицом войны, происходящей в настоящее время между Италией, Германией, с одной стороны, и Советской Россией — с другой, имею удовольствие информировать Вас о нижеследующем. Япония готовится ко всякой возможной эвентуальности в отношении СССР с целью соединить свои силы с силами Германии и Италии, чтобы активно бороться с коммунистической угрозой. Япония намерена в настоящий момент, наблюдая за развитием ситуации, в частности в Восточной Сибири, со всей решительностью уничтожить коммунистический режим, который там установлен. Считаю излишним добавлять, что для достижения такой цели и чтобы обуздать Советскую Россию на Дальнем Востоке в ее борьбе с державами „оси“ постоянной и настоятельной потребностью японского правительства является, помимо прочего, рост военных приготовлений. В то же самое время я должен заявить, что японское правительство решило обеспечить себе во французском Индокитае опорные пункты, дающие возможность Японии усилить свой нажим на Великобританию и США. С этой целью я хотел бы обратить внимание Вашего превосходительства на тот факт, что Япония осуществляла постоянную бдительность на Тихом океане, включая юго-западную часть океана, с целью сдерживать эти две державы и будет продолжать эти свои усилия, интенсифицируя их также там, где это необходимо. Полагаю, что Ваше превосходительство согласится со мной, что это является фактически жизненным вкладом в общее дело, в действительности не менее жизненным, чем вмешательство Японии в настоящий момент в войну против СССР. Япония не может [не] продвигать дальше на юг свои усилия, которые имеют значение величайшей важности и для всего хода войны, из которой — я питаю к этому самое большое доверие, — Италия и Германия скоро выйдут победителями. Заверяю еще лишний раз, что японское правительство не замедлит действовать сообразно с целями и духом трехстороннего пакта“»[337].

Японские политики и военные в это же время внимательно наблюдали за грандиозными сражениями, развернувшимися на советско-германском фронте. Японские военные специалисты были не склонны преувеличивать успехи германских войск в июле 1941 года.