Неизвестный Сталин

Легенда о том, что отцом Сталина мог быть Николай Пржевальский, который якобы посещал Гори, распространилась уже после войны. Эта легенда оказалась наиболее долговечной благодаря очевидному портретному сходству Пржевальского и Сталина. Она повторяется и в изданной в 1997 году новой биографии Сталина, написанной Эдвардом Радзинским: «Пржевальский, знаменитый путешественник, действительно приезжал в Гори. Его усатое лицо в энциклопедиях сталинского времени подозрительно похоже на Сталина»[623]. О том, что Пржевальский, «возвращаясь из своего путешествия, проезжал Гори, а затем высылал матери деда, Катерине, деньги», писала недавно и одна из внучек Сталина, Галина Джугашвили[624].

Действительность, однако, далека от этой легенды. Николай Пржевальский никогда не был не только в Гори, но и в Грузии. Как профессиональный путешественник Пржевальский вел подробные дневники. С января 1878 года и до конца 1881 года он находился в длительных путешествиях в Китае и Тибете, прерванных лишь один раз возвращением в Петербург в связи со смертью его матери[625]. В Китай в те времена дорога шла через Южный Урал и Среднюю Азию, и значительная ее часть восточнее Уфы состояла из верблюжьих караванов. Грузия была совсем в стороне, а железной дороги, связывавшей Москву и Петербург с Баку и Тифлисом, тогда еще не было. «Проезжать Гори» по дороге из Китая в Петербург было просто невозможно.

Чтобы прекратить все слухи об отцовстве Сталина, Музей И. В. Сталина в Гори каким-то образом уже в 1980-е годы обнаружил фотографию Виссариона Джугашвили в возрасте 25–30 лет. Сходство отца и сына не вызывает сомнений. Высказываются, однако, предположения о том, что эта сравнительно недавно найденная фотография является не подлинником, а реконструкцией[626].

Она по характеру не похожа на фотографии конца XIX века, и лицо Виссариона Джугашвили частично закрыто бородой, редкой у грузин, и военной фуражкой. Фотографий матери Сталина в молодом возрасте не было найдено.

«Единая и неделимая», или «Союз равноправных»

При формировании первого советского правительства сразу после переворота 25 октября 1917 года Сталин был включен в его состав в качестве народного комиссара по делам национальностей. В списке народных комиссаров, очень коротком, Сталин был назван своей настоящей фамилией, Джугашвили, псевдоним «Сталин» был указан в скобках. Таким же образом были указаны и другие члены Совета Народных Комиссаров: Л. Д. Бронштейн (Троцкий), Владимир Ульянов (Ленин). Сталин в это время был единственным находившимся в Петрограде представителем коренных национальных меньшинств в составе ЦК большевистской фракции РСДРП, и именно его грузинское имя, почти никому тогда не известное, определило выбор Ленина. Ленин еще не знал и даже не подозревал, что в культурном, психологическом и политическом отношениях Сталин уже полностью отождествлял себя не с грузинским, а с русским народом. Сталин никогда не был настоящим интернационалистом и не был склонен заниматься обеспечением прав нерусских народов. Второй представитель национальных окраин в руководстве большевиков, легендарный Степан Шаумян, находившийся в октябре 1917 года в Баку, был назначен Чрезвычайным представителем Совнаркома в Закавказье.

После пятнадцати лет жизни в эмиграции Ленин к октябрю 1917 года еще плохо знал тех членов ЦК, которые приехали весной 1917 года в Петроград не из Швейцарии, а из сибирской ссылки. По свидетельству Троцкого, Ленин вообще плохо разбирался в людях. «Ленин никогда не составлял себе сразу некоторое средневзвешенное представление о человеке. Глаз Ленина был как микроскоп. Он преувеличивал во много раз ту черту, которая по условиям момента попадала в его поле зрения»[627]. Для Ленина Сталин был «замечательным грузином», готовым выполнять любые поручения. Конфликт между Лениным и Сталиным в конце 1922 года, возникший из-за разных подходов к созданию Советского Союза на развалинах Российской империи, появился не потому, что позиции и взгляды Сталина к этому времени в чем-то изменились. Изменилось само положение Сталина. Из-за болезни Ленина, перенесшего свой первый инсульт в мае 1922 года, Сталин оказался фактическим руководителем ЦК РКП (б) и должен был решать возникающие проблемы самостоятельно.

Конфликт между Лениным и Сталиным по вопросу о первой Конституции СССР требует нового рассмотрения не потому, что он малоизвестен историкам, а потому, что сама история лишь совсем недавно позволила дать ему более объективную оценку. Все прошлые характеристики этого конфликта приводили к выводу о необоснованности сомнений Сталина в прочности «союза», не скрепленного жесткой центральной властью и основанного лишь на «солидарности трудящихся», то есть на партийной дисциплине. Сейчас, через десять лет после удивительно легкого распада СССР, можно убедиться, что политическую недальновидность при разработке первой Конституции Союза проявил Ленин, а не Сталин.