Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

И над

ПршикопомЯ зрел ту птаха
Как пел он пркрасноПсмертнолетаха

(«Лёт мртвого птаха…»)

[697]

Далее автор испытывает границы возможного в русском языке, фонетически уподобляя русские слова чешским и, естественно, нарушая эти границы:

Вот я

птцули глькули льтящуИль про чрвяразмышляю плзущаИли звряли бгущав чащеЯ змечаюли дльныуши

Странно, но на все есть слово
Здесь ли в

Прге,иль в Мсквелирдимой
Даже в Лндоне— тоже словоНа естствооно первдимо

(«Вот я птцу ли гльку ли льтящу…»)

[698]

Слова, сокращенные таким неестественным образом, гротескно отражают вполне естественное явление: редукцию слова в разговорной речи, а затем и в языке — как следствие не столько экономии усилий, сколько восприятия слова целиком, а не по морфемам, утрачивающим самостоятельную значимость.

Насмешки Пригова часто направлены и на синтаксис:

Сестра Жены Друга Поэта
России Времени Расцвета
Поэзии Посредством Нас
Ирина имя ей как раз
Ей жить и жить сквозь годы мчась
У ней других желаний нету
А я хочу свой смертный час
Встретить несмотря на это

(«Сестра Жены Друга Поэта…»)

[699]

В развитии русского языка существует весьма активная тенденция: признаки и отношения все чаще обозначаются не относительными прилагательными, а родительным падежом существительных (сочетания типа солнечный лунвытесняются сочетаниями типа луч солнца).В сфере, самой нечувствительной к языку, — официальной речи, как письменной, так и устной (а также в плохой научной речи), — выстраиваются длинные цепочки конструкций с родительным падежом. И совсем не случайно эта отупляющая последовательность родительных падежей благополучно соседствует у Пригова с пародийным искажением патетических строк из стихотворения Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»: Мне бы жить и жить, / сквозь годы мчась. / Но в конце хочу— / других желаний нету— / встретить я хочу / мой смертный час / так, / как встретил смерть / товарищ Нетте [700].

Стихотворение «Сестра Жены Друга Поэта…» входит в цикл «Новая метафоричность (и Приложение)», содержащий 18 подобных текстов. В «Предуведомительной беседе» «Милицанера» и персонажа «Я», относящейся к этому циклу, говорится:

Эта книга, товарищ Милицанер, об этом, как его, о генезисе реалий <…> в метафорической поэзии удивительное ощущение взаимосвязанности явлений и вещей мира. Но в ней сильна эвфемистическая функция <…> мне и хотелось сохранить взаимосвязанность явлений мира, но не путем переназываний, а путем выстраивания генеалогического ряда <…> Оно [приложение — Л.З.] [ — ] о том, как, начинаясь от простого, наша жизнь обретает фигурную стройность, обрастает всякими пояснениями, дополнениями, дополнениями, поправками, инструкциями, как она усложняется и гармонически развивается [701].

«Приложение» представляет собой серию пародий на словообразование. Вот один из примеров «фигурной стройности» и «гармонического совершенства» слова в казенном языке:

(«Исполком…»)

[702]

Грамматическая форма или словообразовательная модель [703], доминирующая в тексте, тоже становится у Пригова концептом. Следующее стихотворение содержит перечислительный ряд неологизмов, образованных по аналогии с нормативным глаголом засовыватьи устоявшимся техническим термином запрессовывать: