Нехитрая игра порока

…В одиннадцатом классе мы с Максом, посчитав себя взрослыми, решили Новый год встретить вдвоем. Мне предстоял разговор с мамой и Каримом – не факт, что отпустят, когда узнают, что Юренев-старший уехал в охотхозяйство на неделю и в квартире мы будем одни. Домработницу, по совместительству «подругу по койке», как ее называл Макс, Павел Петрович прихватил с собой. Тоня наготовила будущему пасынку (как виделось ей) праздничной еды, показала, куда припрятала от отца бутылку чего-то горячительного, и убыла вслед за любовником.

Странно было уже то, что ни мама, ни бабушка не сказали ни слова против. Карим лишь заметил, что надеется, что в определенный момент – тут он сделала паузу – у меня включится мозг. Какой такой момент он имел в виду, я поняла много позже, но тогда подумала лишь об алкоголе. Пить я не собиралась, что бы там Макс ни предлагал. Да, я была уверена, что мозг включу легко!

Добрая, истово верующая в бога Тонечка оставила нам бутылку кагора…

Я смотрела на пьяненького Макса, мне он безумно нравился своей говорливостью, я млела от нежных взглядов и легких прикосновений горячих рук к моей обнаженной шее, скользящих от плеча до запястья пальцев, и счастливо смеялась. В момент, когда у Макса вдруг потемнела радужка глаз, стало прерывистым дыхание, а твердые ладони обхватили талию, мой мозг включился. Это была вспышка, озарение, мгновенный испуг. И следом за требовательным поцелуем пришло блаженство. Макс оторвался от моих губ лишь для того, чтобы прочесть в моих глазах покорное согласие…

Я торопливо отдернула руку от красивой бутылки, стряхнула наваждение и застегнула молнию на сумке. Господи, прости – о чем думаю?!

* * *

Пожилая женщина, открывшая дверь подъезда магнитным ключом, пропустив меня вперед, сопроводила до квартиры Юренева. Задержавшись на нижней ступени лестницы, ведущей на пятый этаж, она явно дожидалась, когда мне откроют дверь. Я приветливо ей улыбнулась, в ответ получив осторожный кивок.

Коротким приветственным лаем встретила Герда – я не успела даже нажать кнопку звонка, и тут же дверь широко распахнулась.

Я машинально оглянулась. Женщина медленно поднималась по лестнице.

– Давай помогу, – Макс уверенно снял с меня полушубок и повесил на крючок.

– Спасибо. – Я наклонилась, чтобы расстегнуть молнию на сапоге. Но он опередил меня, резво опустившись на колени.

– Сядь, мне так удобнее будет, – приказал он, а я подчинилась.

И вновь, глядя на его седой затылок, едва сдержала желание провести по серебристым прядям рукой. Хорошо, что с замками справился он ловко и быстро. Я не успела встать с низкого табурета, а Макс уже держал пакеты, принесенные мною с маршрута аптека-рынок-магазин.

– Где кухня, помнишь? – хрипло спросил он.

– Не заблужусь, – я уверенно завернула направо в небольшой коридор.

Глядя, как Макс раскладывает упаковки на две кучки – одну для холодильника, как наливает в чайник воду, ставит его на подставку, нажимает кнопку, я на миг усомнилась в его слепоте. Первый порыв – кинуться на помощь – угас, я спокойно сидела на стуле в ожидании чашки чая. Ни одной новой вещи, кроме чайника, я не заметила, все так же одиноко стоял на подоконнике горшок с кактусом – напоминание о Тонечке, и сиял неоном светильник между шкафчиком и мойкой.

– Деньги возьми, – Макс выложил из кармана на стол бумажник.

– С ума сошел?! – возмутилась я, но тут же испугалась. Такого Макса я не знала: губы сузились в полоску, под кожей щек заиграли желваки.

– Не обсуждается, бери! Что у тебя за дело ко мне? Знаю, день у тебя будет тяжелый, времени в обрез. Обойдемся без предисловий.

– Макс, где вы жили до переезда в этот дом? – задала я прямой вопрос. – Ты, мать, отец.

– В Советском районе. Я отучился в сто седьмой школе девятый и половину десятого класса.

– А до этого в Перми?

– В Перми. Эти вопросы мне уже задавал Иван Фирсов. Ася, я же в курсе того, что случилось в тот день, когда мы встретились, – он накрыл рукой мою ладонь, а я вновь удивилась точному попаданию. – Но одного понять не могу – зачем вам информация о моем отце? Его давно нет в живых!

– А Фирсов не объяснил?

– Нет. Но я знаю, что во время проведения военной операции в Чечне отец предал Гиржеля. И не осуждаю твоего отца за убийство – если убил именно он.

– Вот так сразу и прицепил ему ярлык убийцы, Макс? – Я убрала руку из-под его ладони. – А как же Коля Басов? Он признался. Наверное, у следствия и доказательства есть!

– Иван считает, что на него просто повесили преступление, раз уж сам пришел с повинной. – В голосе Макса я уловила сомнение. – Дальше уже не копались – кому это надо?

– Ну да. А перед Колей был другой обвиняемый. Ни Коли, ни отца нет в живых, с кого теперь спросишь? И правда нужна только Фирсову. Нет, не так. Фирсову нужна только такая правда – Гиржель убил Юренева, и Коля погиб на зоне зря!

– Не нравится тебе он?

– Не то слово, – буркнула я.

– Зря. Иван – порядочный мужик. У тебя все вопросы? Чай остыл, а ты всего пару глотков сделала. Завтракала?