Нехитрая игра порока

– Я знаю эту историю. И о том, что Бахметев помог ему бежать из плена. Тебе не кажется, что Фирсов прав?

– Нет, не кажется. Оля, через столько лет – и месть? Ну, хорошо. Даже если отец не знал, где скрывается Юренев после возвращения из Чечни… Сын Юренева Максим пришел к нам в десятый класс во втором полугодии. Мой отчим узнал о нем от меня. Случилось, что я влюбилась сразу и… впрочем, не об этом сейчас. Я не сомневаюсь, Карим тут же сообщил Гиржелю о Юреневе. А убили того через полтора года! Глупо было так долго ждать, если это месть. И еще. Фирсов предполагает, что Юренев мог выкрасть Коран у Карима во время перелета в Москву из Чечни, когда эвакуировали его и Гиржеля. Отец был ранен, а Карим серьезно болен.

– Юренев тоже был на борту?

– Да. Понимаешь, почему нам с тобой ничего не известно о Коране? Потому что говорить было не о чем. Ни у Карима, ни у отца его не было!

– В таком случае, Ася, тому, кто приказал Джамалу найти семейную реликвию, об этом факте воровства точно неизвестно! Ты говоришь, адреса Юренева в инструкции нет?

– Нет! Только три квартиры и мастерская. И фото Гиржеля и Бахметева. Кстати, интересно, какого возраста они на снимках?

– Какая разница, Ась?

– Если фото девяностых, а не более поздние, значит, у заказчика не было возможности или времени получить свежие снимки. Да… Джамал сказал, что у отца на фото борода. Думаю, оно сделано все же в то время, когда тот был в Чечне. Адреса тоже все старые. К тому же о Юреневе заказчик не знал. Возможно, он – человек случайный и к родне Бахметева не имеет никакого отношения. И кто это может быть?

– Да кто угодно! Дальняя родня, например. Или, возможно, не всех постреляли? Кто-то выжил?

– И где пропадал столько лет? Нет, это маловероятно. Нам с тобой точно эту информацию не добыть. А вот узнать подробности жизни семьи Юреневых в Перми я могу у Макса.

– А зачем тебе это?

– Вдруг Макс проговорится? Если он в курсе, что отец – вор? – прозвучало резко, и Ольга кинула на меня удивленный взгляд. Но вдруг хлопнула рукой по рулю.

– Тьфу ты! Вот память! Максим Павлович Юренев, так? Я консультировала его пару лет назад по поводу операции. Вот еще почему у меня эта фамилия на слуху…

– И что? – Я напряженно ждала ответа. Потому что именно о консультации для Макса я и хотела ее просить.

– К сожалению, он слишком поздно ко мне попал. Травматическая тотальная отслойка сетчатки. Нужна была операция сразу после получения травмы. Я тогда не сразу поняла, что Максим – сын того самого Юренева. Да и забыла об этой истории. А сейчас ты напомнила. Что у тебя с ним?

– Уже ничего. Когда-то были отношения, я думала – серьезные.

– Расстались?

– Да. Он меня предал. Наверное, предательство у Юреневых в крови, – я невесело усмехнулась. – Десять лет я ничего о нем не знала, не хотела. А позавчера случайно встретились в парке. Он совсем не видит, Оль!

– И тебе стало его жалко… Ася, это понятно. Но отношения, основанные на жалости, обречены, – произнесла Ольга убежденно, почти в точности повторив предупреждение Сони.

Но они обе не знали, что Макс никак не жалок. Ни на секунду. Он красив, силен и самоуверен. И все его слова об убогости, которые он бросал мне с усмешкой, не более чем защита от самого себя. Нечаянная слабость там, в садовом сарае, – всего лишь миг воспоминаний о прошлом. О той близости, что была. И прогнал он меня, чтобы его не жалела. Чтобы вернулась в свою, как он подумал, счастливую семейную жизнь. И прощение мое ему совсем не нужно. Ничего не вернуть. Нас слишком долго не было в жизни друг друга.

* * *

Вчера от Ольги я ушла поздно: разговорам, казалось, конца не будет, но, заметив, что у нее слипаются от усталости глаза, я тут же предложила разойтись. Остаться ночевать отказалась, чем, как заметила, ее совсем не обидела. Да, Ольга не была гостеприимной хозяйкой, с порога отправив меня на кухню готовить ужин. «Ася, давай без церемоний: мой дом – твой дом, какие-то продукты в холодильнике есть, в пенале – крупы, сахар, кастрюли в нижних шкафчиках, остальное найдешь. Я в душ», – выдала она и скрылась в ванной комнате. Правильно заметил Джамал: квартира как у холостяка. Еще в прошлый раз я обратила внимание, что поверхность газовой варочной панели чиста, зато по стертым надписям на корпусе микроволновки сразу ясно, что пользуют ее, беднягу, на полную мощь. То есть, сделала я еще тогда вывод, готовая еда из супермаркета – источник жизненной энергии хирурга-офтальмолога Ольги Гиржель. Как-то так.