Нехитрая игра порока

«Класс! Живите, Раечка. Но без меня!» – Я не произнесла этого вслух, просто показала ей жестом – все, мол, хорошо, и улыбнулась. Оправдываться перед Юреневым не стала, вся эта кухонная сцена лишь добавила мне уверенности – на воспоминаниях юности и хорошем сексе семьи не построишь. Упариваться в готовке ради того, чтобы видеть благостно сытую физиономию Макса, я не стану. Как и ходить с тряпкой, торчащей из кармана фартука, чтобы вовремя смахнуть пыль с полировки советских времен мебели. Кстати, что-то не заметила я, чтобы серый слой покрывал поверхности вчера, когда мы вернулись с похорон. Значит, Раиса была здесь накануне? Мне стало противно – Юренев соврал, что не видел эту женщину со дня нашей встречи в парке.

– Ась, пойдем. – Он взял меня за руку и повел в сторону спальни. – Ты почему без вещей? Я думал, сегодня и переедешь…

– И без меня в доме полный комплект, – не удержалась я от намека на Раису.

– Это ты о Раисе? Да она же только днем здесь. У нее дома дочь.

– Я в курсе. Хорошая девка, как выразилась мамочка, добрая. Один нюанс – Вера чуть не отправила на радугу доверчивую собаку. Ну очень хорошая девочка!

– Это она из ревности. Рая у меня порой целый день. Пока наготовит, уберется. А Вере приходится дома одной хозяйничать. Ась, ну ты чего… – Ладонь Макса скользнула по моему плечу, кончики пальцев прикоснулись к подбородку, слегка ущипнули мочку уха и запутались в волосах на затылке. Другая рука уже добралась до молнии платья, морозный воздух спальни (окно настежь!) тут же забрался под шерстяную ткань, заставив меня вздрогнуть.

– Нет! Макс, нет! – Я повела плечами, освобождаясь от его объятий. Мгновение – и я, изогнувшись, резко застегнула замок. – Нам нужно поговорить.

– Ты передумала? – Юренев сидел на краю кровати, выпрямив спину и сцепив в замок руки так, что побелели костяшки пальцев. – Не простила, значит…

– Простила! Но этого мало, Макс. Я не готова заменить Раису. Просто не смогу.

– Вот в чем дело, – он вдруг широко улыбнулся. – Да я понял уже, что ты к домашней работе так себе относишься. Так в чем проблема? Раиса будет приходить…

– Нет! Эта жизнь втроем не для меня! Этой женщины так… много в твоем доме! На кухне, в комнатах, в спальне, наконец. Ты не понимаешь, что приручен ею? Ты и меня оцениваешь по тем вещам, что хорошо умеет делать Раиса. А я, как ни покажется тебе странным, готовлю прекрасно. Вкусно, просто и полезно. Не проблема и чистоту навести, да не в этом дело!

– По-моему, это все бабская истерика. Ты сейчас успокоишься, Рая нам заварит чай. У нее какие-то травки заготовлены…

– Боже мой… Рая, чай, травки… я о нас, Юренев. Мы как целое остались в прошлом. Когда нам никто больше не был нужен для… комфорта. А теперь без Раечки никуда – быт должен быть налажен, как привык ты. Да и мне в твоем доме холодно. И в прямом смысле – я тепло люблю, а у тебя мороз! Я по дому привыкла в легком платье ходить, а тут как мне жить? В шубе и теплых ботах? Да и это не главное. Главный холод – в душе. Вот скажи честно: нужно было тебе мое прощение?

Я внимательно следила за выражением лица Юренева. Он столь явно решал, стоит ли сказать правду, что я не выдержала:

– Не напрягайся, врать все равно не умеешь. Мне кажется, Макс, ты и сам все понимаешь. Только никак не можешь принять тот факт, что мое вторжение на твою территорию внесет сумятицу в налаженный быт. Я не смогу вписаться, мне тоже нужно себя чувствовать здесь комфортно, что-то поменять. Для начала хотя бы одну из комнат прогреть! Ты готов к этому?

– Я люблю тебя.

– Да, наверное. Такую, как помнишь. Беззаботную девочку, за спиной которой был глубокий надежный тыл – Карим. Что бы я ни натворила, что бы со мной ни произошло, именно отчим первым помог бы мне. Знаешь, сколько глупостей я наделала, когда он женился на Элизабет и уехал в Англию? И самая большая из них – я продолжала цепляться за прошлое, в котором были Карим, Соня и ты. Простила я тебя давно, словно чувствовала, что не все просто в том спектакле. А когда узнала, какую цену ты заплатил…

– Так вот почему ты сейчас здесь. Пожалела!

– Не начинай снова. Вот уж ты точно жалость не вызываешь. Тогда, в парке, случилась минутная слабость… а ты и без меня решил бы проблему, признайся?

– У меня в кармане был мобильный и карта с хорошей суммой денег на ней, – усмехнулся Макс. – Я не бедный инвалид, Аська. Наши дети…

– Наши дети… – перебила я, не дослушав. – Детей не будет, Макс. Я ухожу. Все это бессмысленно. И не обо мне точно. Я не могу, не хочу ничего менять в своей жизни! В двадцать восемь лет! Поздно! Все как-то уже устоялось, я люблю одиночество и свою маленькую квартирку. Общения с несколькими умниками из лицея и редких встреч с Соней мне вполне достаточно. Я не хочу ни за кого отвечать и не нуждаюсь в опеке. Да, знаю – звучит цинично, но назови мне причину, по которой нужно было бы сейчас соврать?

– Слышала бы ты себя со стороны. Ты оправдываешься, вот и все. Аська, скажи прямо, у тебя появился кто-то другой? За эти полсуток, как мы расстались? Но так не бывает!