Нехитрая игра порока

– Это я к тому, что не пора ли вам домой? Мы оба не выспались, хотя и в разных постелях, – совсем осмелела я.

– Ну, вы и… – он резко поднялся, задвинул стул и быстрым шагом вышел в прихожую.

– Не всегда же вам быть хамом! – крикнула я, не собираясь его провожать. – Дверь захлопните, пожалуйста.

Последние слова прозвучали тихо, и Фирсов их, конечно, не услышал.

Глава 35

Сон был коротким, но запомнился до малейших деталей. Несколько минут черно-белого фильма из жизни взрослой Аси. А потом снилась мама. Такой, какой была в моем детстве – невозможно красивой и молодой. Мы шли по облачной дорожке, я совсем не чувствовала веса плоти, ощущая лишь блаженное спокойствие. Не глядя по сторонам, каким-то образом знала, что в этом загадочном невесомом саду из облачных деревьев и дорожек вот так же прогуливаются другие мамы и их дети.

Я говорила торопливо, словно догадываясь, что на нашу встречу отведено безумно мало времени. Да и было ли такое понятие – «время» там, где мы находились? Минуты, часы, сутки? И конкретное «место»? Скорее, как подумала я потом, уже осознав себя в реальности, то был сад в вечности, куда уходят умершие.

Мама слушала молча, я видела – она ласково улыбается. Хотя ничего хорошего я ей не поведала – сплошь жалобы и плач. Я жалела Карима и отца, убитых так жестоко, несчастного Джамала, Ольгу и Макса. Но, выговорившись, вдруг внезапно поняла, что на самом деле лью слезы по самой себе. «Ты правильно поняла, дочка. Нет в тебе любви. Ни к кому – ни к ушедшим, ни к живым», – я «услышала» голос мамы, но сама она по-прежнему лишь улыбалась. «Я люблю Макса!» – уже с сомнением произнесла я. «Нет… между вами лишь воспоминания о юношеской любви. Пока они свежи. Но это скоро пройдет, у тебя останутся лишь жалость, досада и безысходность – уйти от него ты уже не сможешь», – она смотрела на меня с печалью. «Я буду всегда одна?» – мне стало невыносимо больно. «Нет, что ты! Твоя настоящая любовь рядом, но еще далеко. Ты поймешь. Только не сопротивляйся, позволь себе быть безусловно счастливой», – мама вдруг стала быстро удаляться, я посмотрела вдаль и увидела прозрачную, словно изо льда, стену. Мама спешила к ней…

«Безусловно счастливой» – я всегда думала о маме именно так. Но рядом был Карим, любивший ее. Я же не наблюдала возле себя никого, кто любил бы меня так же сильно. Юренев? Готовый в любой момент сказать «пошла вон»? Не задумываясь, что делает больно. Или, наоборот, прекрасно осознавая это? И через минуту – «прости»? Я вдруг подумала, что он весьма умело манипулировал мной. Начиная с той самой встречи в парке. Оттолкнул, а потом – мольба о прощении, «а помнишь…», слезы умиления, примирение в постели… «Мы, Аська, одно целое, теперь поняла?» – прошептал он сегодня под утро, засыпая… Мое покорное «да» уже не услышал. Он так решил, а я сбежала. Не об этом ли мама? Беги, пока не поздно?

А Игнат? Поженились – да, второпях. Но были моменты, когда я была уверена – любит. Я – нет. Его трогательная забота даже в мелочах вызывала лишь чувство благодарности. Меня, больную ангиной, он однажды выходил сам, не отдав в больницу, – сутками дежурил у постели, делая по часам уколы. Это ли не любовь? Впрочем, скорее всего, он так же возится с любой зверушкой. Даже с еще большим рвением…

Был, как оказалось, еще один влюбленный – Коля. Но эта любовь прошла уж как-то совсем мимо меня.

Печальный итог… Одной фразы мамы я не поняла – что означает, что настоящая моя любовь одновременно рядом и далеко? Я его знаю? Ходим рядом, но мыслями далеки? Или как? Почему-то верить в то, что эта «встреча» с мамой – всего лишь обыкновенный сон, не хотелось…