Нэко-кафе. Правила жизни кошек

Нагоре подумала, что для уличного кота без породы и особой стати такое поведение – признак самоуважения. Пословица гласит: «Настоящее милосердие начинается с себя», а значит, никто не сможет тебя полюбить, если ты отказываешь в любви себе самому.

Куда ей до самовлюбленного Фигаро! И все же было бы неплохо уделять чуть больше внимания своей внешности. Как может она кому-то понравиться, если не нравится сама себе?

Мысли мыслями, но вечер прошел мирно. Фигаро очаровал американскую пару: они долго скакали вокруг него, а он при этом держался с достоинством и с места не двигался.

Нагоре весь вечер рисовала редкоусую мордочку кота-меломана на латте, заказанных посетителями.

Какой-то турист, неведомо как затесавшийся в кафе, даже попросил сфотографировать Нагоре рядом с чашкой, в которой красовался нарисованный на пене портрет Фигаро.

– Я влюбилась в этого кота, – сказала американка, расплачиваясь. – Ты видел, какие у него смешные маленькие усики? Я бы с удовольствием забрала его домой! Но вряд ли это возможно…

– Перелет будет для него пыткой, дорогая, – сказал мужчина, поглаживая руку жены. – Но мы можем взять другого кота, когда вернемся в Портленд.

Вместо ответа очарованная Фигаро американка протянула коту веревку с привязанным перышком. Кот пытался поймать его, но не смог. Рука женщины замерла, и тогда Фигаро схватил игрушку всеми четырьмя лапами.

При этом он свалился с барной стойки, наверняка потеряв одну из своих жизней. Не желая выказывать недовольство, он переместился со своими скудными усами в другой угол «Нэко-кафе».

Американка явно расстроилась, что не может забрать такого удивительного котика домой.

– Спасибо за чудесный латте! – сказала она Нагоре, глядя на нее с благодарностью. – И за волшебную атмосферу, которую вы здесь создаете. Мы очень тронуты. И обязательно заведем котика, когда вернемся в Америку.

– Я очень рада, – ответила Нагоре. – Уверена, что кот, которого вы выберете, будет счастлив в вашем доме. Спасибо, что нас посетили!

Она отвесила поклон, как обычно делала Юми.

Когда американцы удалились и Нагоре подошла к столику убрать их чашки, сердце у нее забилось. На столе лежала купюра в пятьдесят евро с запиской: «Пожалуйста, возьмите эти деньги, и пусть Фигаро будет счастлив». Нагоре взяла купюру и показала ее коту, который продолжал вылизываться:

– Ты только что заработал пятьдесят евро! Ты лучший на свете кот, Фигаро… Не возражаешь, если я оставлю их себе, чтобы последовать твоему примеру и немного привести себя в порядок?

В подлинно кошачьей манере он делал вид, будто не слышит ее, а единственная его забота – вернуть меху ухоженный вид. Нагоре и ему отвесила изящный благодарственный поклон.

До того, как стать рок-звездой, Мик Джаггер пел: «У меня нет денег, но я всегда знаю, куда их спустить»[14]. С Нагоре произошло то же самое, с той лишь разницей, что купюра уже лежала у нее в кармане.

24. Черный рыцарь

– Элиас ушел.

Нагоре застыла, прижав телефон к уху. Звонок застал ее на выходе из душа.

– Он не проснулся сегодня утром, – продолжал Марк. – Мне только что позвонили из больницы.

Она молчала, не зная, что сказать. Все, что могло слететь в этот момент с губ, казалось пустым и ненужным.

– Я хотел его проводить, Нагоре, но, боюсь, Элиас решил уйти на рассвете именно по этой причине. Он как Сорт, не любил никого обременять… – Марк сделал паузу, будто слова закончились, но потом добавил: – Он оставил тебе кое-что. Церемония через два часа в больничной часовне. Хочешь прийти?

– Да, разумеется. Скоро увидимся, Марк.

Нажав отбой, она позвонила Юми и предупредила ее, что опоздает, поскольку хочет попрощаться с Элиасом. Сможет ли Юми сама открыть кафе?

– Конечно, Нагоре. Пожалуйста, купи по дороге красивый букет от всех нас. Я зажгу свечу, чтобы помочь Элиасу найти дорогу и воссоединиться с предками.

* * *

Часовня была почти пуста. Нагоре положила цветы на скамейку и поздоровалась с Марком.

– Большое спасибо, что пришла. Наверняка многие бы хотели проститься с Элиасом, но у меня нет их контактов, поэтому я не знал, кому позвонить, – вздохнул он. – В итоге придут лишь двое или трое пациентов, которые лежали с ним в одной палате. Старшая медсестра лично им позвонила и пригласила на прощание. Элиаса любили…

Нагоре подошла к Марку:

– Можно я тебя обниму?

Марк кивнул, и Нагоре заметила, как участился ее пульс. В объятиях она почувствовала, что плечи его вздрагивают. А еще вблизи он показался ей выше ростом.

Когда они оторвались друг от друга, Марк порылся в карманах и протянул ей белый конвертик с написанным от руки именем: «Нагоре».

– Мне нужно в суд, я не смогу сопровождать его в последнем путешествии, – с сожалением сказал Марк. – Сможешь остаться до окончании церемонии? Я сказал ему, что ты его полюбила…

– Конечно, – ответила Нагоре, пряча письмо.

– Спасибо тебе. – На прощанье Марк поцеловал ее в щеку. – У меня безумная неделя, но на выходных мы могли бы встретиться.

– Было бы здорово, – ответила она, поднимая со скамейки цветы.

* * *