Некоторые рубашки не просвечивают

– Совершенно верно, я груб и жесток. В следующий раз я поговорю с тобой, Лэм, без свидетелей.

– О’кей, – ответил я. – Тогда и увидимся.

Я вышел из квартиры, оставив Мортимера Эванса с женщинами. Остановившись у квартиры Даттона, я нажал кнопку звонка, одновременно посматривая через плечо, не выйдет ли кто-нибудь из квартиры Лоис Марлоу. Никто не вышел.

После второго звонка Горас Даттон рывком открыл дверь. Его лицо было сердитым.

– Черт возьми! – рявкнул он. – Я занят. О, хэлло, Биллингс!

Последние слова он произнес тоном ребенка, встречающего Санта-Клауса. Я позволил ему потрясти мою руку и обнять за плечи.

– Входите, входите, – сказал он. – Я работаю над ним.

– Над кем?

– Над «Конфликтом». Это будет потрясающая картина! Настоящая бомба!

– Все это чудесно, – сказал я. – Но, к вашему сведению, меня зовут не Биллингс, а Дональд Лэм. Я частный детектив и занимался поисками Джорджа Кэдотта. Он прятался от меня. Я познакомился с вами, чтобы получить сведения о Джордже. А теперь выяснилось, что он убит.

Рука Даттона соскользнула с моего плеча. Он смотрел на меня, открыв рот.

– Кроме того, – продолжал я, – мне хочется посоветовать вам продолжать работу над «Конфликтом». По-моему, картина будет великолепна! Что же касается абстрактной живописи вообще, то я не вижу в ней ни малейшего смысла. Но вокруг убийства Джорджа будет большая шумиха, сюда приедут репортеры. Если они застанут вас работающим над одним из шедевров, то вы получите бесплатную рекламу, а потом, возможно, кто-нибудь купит картину. Кто-то сказал, что дурак рождается каждую минуту. И у некоторых из них есть деньги. Прощайте.

Я повернулся и ушел, оставив онемевшего от изумления Даттона стоять на пороге.

Глава 6

Я остановился у первого попавшегося отеля, зашел в телефонную будку, плотно закрыл за собой дверь и заказал междугородный разговор, назвав номер кредитной карточки Берты Кул.

Через минуту я услышал ее голос. Она разговаривала с телефонисткой:

– Какого черта я должна оплачивать этот разговор? Скажите ему, пусть заплатит сам. Он ведь получил деньги на расходы… Впрочем, ладно, я принимаю разговор. Да, Берта Кул. Хэлло, хэлло.

– Хэлло, Берта. Говорит Дональд, – начал я разговор.

– Я прекрасно знаю, кто говорит, – продолжала разоряться она. – Какого черта тебе пришло в голову заказывать разговор за мой счет? У тебя же есть свои деньги. Ты мог бы приплюсовать это к общему счету за отель. В любом случае оплатить этот разговор можно в конце месяца, а до этого времени…

– Прекрати ворчать. У нас неприятности.

Берта мгновенно перестала брюзжать. Воцарилось молчание.

– Ты слушаешь? – спросил я.

– Конечно. Какого рода неприятности?

– Выслушай и постарайся понять. Пускать это дело на самотек ни в коем случае нельзя.

– Не томи, что у тебя произошло?

– Я ошибся в расчетах, Джордж Кэдотт уже написал Минерве Фишер о подробностях поведения ее мужа на конференции в Сан-Франциско, упомянул имя Лоис Марлоу, и это письмо, вероятно, отправлено.

– Пусть меня поджарят вместо устрицы! – взбесилась Берта. – Неужели ты не мог помешать этому парню?

– Это только половина неприятностей. Прошлой ночью Джордж Кэдотт был убит.

– Черт возьми!.. – Это новость охладила обличительный пыл Берты.

– Кроме того, наш клиент Баркли Фишер допустил ошибку, прилетев сюда ночью самолетом с тем, чтобы повидаться с Джорджем Кэдоттом и предложить ему отступного, хотя я убеждал его не делать этого. Прилетев, он зарегистрировался в отеле. Надеюсь, к тому времени, когда станет известно время смерти Кэдотта, у Фишера будет твердое алиби.

– Конечно, конечно, – поспешила заверить Берта. – Он будет вне подозрения, если выяснится, что он был в это время в самолете.

– Но я не был в самолете, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду?

– Что я вляпался в это дело по самые уши.

– Ого!

– Вы должны немедленно связаться с Баркли Фишером, – продолжал я. – Письмо к Минерве было датировано понедельником. Не знаю, было оно послано тогда или позже. Передайте Фишеру, чтобы он крутился дома и просматривал почту. Если увидит письмо из Сан-Франциско со штемпелем и адресом, напечатанным на машинке, пусть уничтожит его, если дорожит своим семейным счастьем.

– Понятно.

– Письмо может прийти сегодня, если оно, конечно, уже не пришло вчера.

– Хорошо, я свяжусь с Фишером. Теперь скажи, Дональд, как глубоко ты увяз?

– Не знаю, если не считать того, что мне пришлось срезать один угол.

– Что за угол?

– Острый.

– Очень похоже на тебя.

– Думаю, никто ничего не сможет доказать – пока.

– Что ж, заметай следы, – посоветовала Берта.

– Чем я и занимаюсь. Но есть возможность, что на какое-то время мне придется скрыться. Так что на всякий случай будь у телефона. Ты можешь мне понадобиться.

– Хорошо.

Я повесил трубку, вернулся в свой отель и подошел к портье за своим ключом.

– Мистер Баркли Фишер у себя? – спросил я.

– Он расплатился и выехал два часа тому назад, – ответил портье.

– Но он зарегистрировался у вас?

– О, да.

– Вы не скажете, когда он приехал?

– Я могу посмотреть в книге, если у вас есть причина интересоваться.

Я показал ему свою визитную карточку.