Некрасавица и чудовище

Постепенно жизнь в замке вошла в некое русло. Великан носил огромные бревна из леса, складывал их во дворе, ловко обрубал ветки и снимал кору, что-то нашептывая деревьям. Иногда голос звучал ласково, иногда строго. Вопреки уверениям его матери, он все-таки владел какой-то магией. Потому что после слов дерево в момент высыхало и становилось пригодным для изготовления мебели.

Обычно Хок устраивался на солнышке и огромным ножом вырезал ножки и спинки стульев. В его руках дерево становилось подобно воску и принимало любые формы. Прихотливые завитушки, цветы и травы распускались на деревянных панелях. От того, что великан так быстро работает, мне иногда становилось не по себе.

Зато у меня появилось замечательное кресло.

Я расшифровала и прочитала заклинание, но деревянная игрушка и не думала оживать.

Хок только кивал и говорил:

– Все получится. Вы только пробуйте, пробуйте.

После чего строгал очередной стул.

Элис охотился и приносил в замок дичь, а в остальное время сидел в кухне и скручивал нить из паучьей пряжи. Получалось хорошо. Сначала Тереза его гоняла, но потом смягчилась, и оборотень занял теплое местечко. Даже спал у камина, согреваемый зеленым колдовским огнем. Мне начало казаться, что втайне суровая кухарка прониклась к этому парню симпатией. Иначе почему она то и дело давала ему лакомые кусочки?

Кстати, из паучьих ниток получалась отличная ткань: прочная, легкая и теплая. Хок не соврал, сказав, что может изготовить станок.

– Ну и ну, госпожа Магда, – удивлялась Тереза, – никогда не слышала, чтобы кто-то прял и шил из паутины.

– А я не знала, что пауков едят, – отшучивалась я.

Но главное, у меня появилось несколько вполне достойных платьев. Без разрезов.

Каждый день я ждала, что вот сегодня Моран вернется, но портал не подавал признаков магии. От этого становилось то радостно, то тревожно. С одной стороны, я хотела, чтобы маг вернулся, с другой – страшилась этого.

Как-то ночью мне не спалось. Я ворочалась, а потом вспомнила рассказ Элиса о девушке, которая стирает каждую ночь. Так что встала с постели, оделась и отправилась к реке.

По земле стелился туман, туфли сразу намокли, но я продолжала уверенно шагать. От реки ощутимо тянуло прохладой и свежестью. Шумели высокие травы, а над головой, в бархатно-черном небе, сияла бриллиантовая россыпь звезд.

Вскоре я услышала тихое мелодичное пение и пошла на голос. Блеснуло зеркало реки, и я увидела девушку в белом. Она сидела на камне и ожесточенно полоскала ткань. Волнистые волосы были распущены.

Я подошла поближе. Пение оборвалось. Девушка резко обернулась. У нее оказались невероятные глаза: огромные, мерцающие. Кожа очень бледная, словно прозрачная. Наверное, девушка была моей ровесницей, но выражение ее лица было таким, словно она несла всю скорбь мира. Девушка прижала к себе ткань, которую только что полоскала. Я различила темные пятна.

– Я живу в замке, – зачем-то махнула рукой, показывая направление, хотя отсюда хорошо были видны башни и стена, – и мне нужна служанка. Элис… эм… оборотень сказал, что я могу найти тебя здесь. Хотела спросить: не нужна ли тебе работа?

Девушка поднялась. Ни слова не говоря, она пошла ко мне.

– Можешь поступить горничной. Правда, работы в замке много.

Все так же молча незнакомка обогнула меня и пошла в сторону замка.

– Что касается оплаты, назови цену сама.

Но она продолжала хранить безмолвие.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Девушка повернулась, на лице отразилось недоумение, но потом она опять стала такой же грустной.

Так в полном молчании мы дошли до замка. Девушка задержалась перед воротами, не решаясь переступить. Она переминалась с ноги на ногу, комкая мокрую ткань. Кажется, простыню. Потом сделала шаг, но что-то ее не пускало. Она вновь и вновь наталкивалась на непреодолимую преграду.

– Стирать, – прошелестела она на грани слышимости.

Почти не произнесла слово, оно просто появилось в воздухе дуновением ветерка.

– Стирать, – повторила девушка и повернулась к реке.

И тут я поняла.

– Хорошо. Я могу оставлять одежду и белье за воротами замка.

Она кивнула.

– Ночью.

Снова я скорее угадала, чем услышала.

Так я наняла прачку. Но про оплату девушка не проронила ни слова. Просто развернулась и убежала.

Было в ней что-то очень печальное. Все тягостные мысли вернулись и навалились со страшной силой. Я почувствовала тоску и одиночество с такой силой, что из глаз сами собой брызнули слезы.

Чтобы как-то отделаться от тягостного ощущения, я еще раз начертила магические символы и произнесла заклинание над деревянной галкой. Лапка птицы дернулась, она открыла глаза. Зашевелилась. А потом перевернулась, расправила крылья и устремилась прямо к окну.

– Стой! – крикнула я, понимая, что решетка на окне для нее не преграда.

Птица опустилась на подоконник и посмотрела на меня черным блестящим глазом, склонив голову набок.

Я осторожно взяла рубашку и двинулась к ней.

– Хорошая птичка, – ворковала я, делая очень маленькие и плавные шаги.