Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

Требования, которые Плетнев предъявляет к литератору, особенно начинающему, принципиально важны для прочтения его рецензий, посвященных первому сборнику Некрасова и его последующим литературным опытам.

§ 3. Рецензия на сборник «Мечты и звуки»

Проанализированная в главе I рецензия Плетнева на сборник[582] заслуживает дополнительных комментариев.

Это единственная рецензия Плетнева, в которой он дает развернутую и одобрительную оценку литературным опытам молодого поэта, к тому времени уже знакомого лично. Степень ее доброжелательности обращает на себя особое внимание в контексте процитированных выше сожалений о поспешных публикациях и в контексте рецензий, которые появлялись в плетневском «Современнике» на стихи молодых поэтов, например: «Этого разбора стихотворения не подлежат суждению»[583]. Рецензия на первый поэтический сборник Некрасова насчитывает несколько строк, то есть по объему значительно превосходит типичные рецензии.

Поощрение, высказанное в рецензии, носило характер аванса молодому литератору и абитуриенту университета[584]. По всей вероятности, знакомством с В. А. Жуковским Некрасов также был обязан Плетневу (XIII-2: 424). Нет сведений о том, знал ли Плетнев об одобрительной оценке, данной одному или двум стихотворениям начинающего поэта (XIII-2: 425); мог знать, в силу тесного знакомства с Жуковским и присущего ему педантизма в делах. В плетневской оценке первых опытов Некрасова могло сыграть роль и то обстоятельство, что в стихах Некрасова, во многом подражательных, было заметно, в частности, подражание Жуковскому («Непонятная песня» (I: 242, 657), отчасти «Водяной» (I: 238, 656)). Поэтическая ориентация на Жуковского также могла настроить Плетнева в пользу молодого поэта.

Следующая рецензия Плетнева была напечатана примерно через полтора года после первой. Но динамика отношения прослеживается в длительном отсутствии печатных отзывов и оценок, которое было характерным приемом Плетнева, и в его частной переписке.

§ 4. «Для провинциальныхподьячих» (1540): умолчание как форма критической оценки

Ближайшая косвенная оценка Некрасова содержится в письме Плетнева к Гроту от 22 октября 1840 г., спустя полгода после рецензии на «Мечты и звуки».

В этом письме Плетнев формулирует свой излюбленный принцип – литературу следует разделять «чертой»:

«Лучше <…> составлять указания на достойнейшее в русской литературе, о гадких же произведениях Булгарина и ему подобных надобно будет упоминать внизу, под чертою, как о таком деле, которое показывает тщету усилия бездарности. Например, составив обзор Капитанской дочери с выписками и раскрытием ее валтер-скоттовских красот, можно сказать, что в России многие искали славы на поприще новеллистов и романистов; но что они, как и везде бесталанные люди, остаются для одного низшего круга читателей, например: лакеев, лавочников, гостинодворцев и провинциальных подьячих <…> можно бы говорить вверху о Карамзине (историке), а под чертою о Полевом, вверху о Борисе Годунове – Пушкина, а внизу о Дмитрии Пожарском – Кукольника»[585](Грот – Плетнев. I: 105–106; курсив мой. – М.Д.)

Позиция обходить молчанием недостойное внимания явление литературы (то, что «под чертой») выдерживалась им на страницах «Современника». Но за молчанием скрывалась взвешенная оценка. В частной переписке Плетнев – эмоциональный и внимательный читатель – нередко высказывал оценки в адрес того, чего «не замечал» печатно. Литературная деятельность Некрасова (в особенности деятельность «досовременниковского периода») получила всестороннюю оценку Плетнева, складывающуюся иногда из кратких печатных высказываний, иногда из намеренного молчания критика. И словосочетание «провинциальный подьячий» в приведенной цитате – яркий тому пример.

Стихотворный фельетон Некрасова «Провинциальный подьячий в Петербурге» (I: 282–291) имел успех, о чем свидетельствует отзыв Белинского: