Некрофилия: психолого-криминологические и танатологические проблемы

Наблюдения Р. Крафт-Эбинга и те случаи, которые удавалось изучить автору данной работы, показывают, что сексуальные некрофилы лишь в очень редких случаях раскаиваются в содеянном и часто возникает ощущение, что они просто не в состоянии понять, в чем их обвиняют. Чаще это бывает среди некрофилов с интеллектуальным снижением, но в целом такое отношение к содеянному должно объясняться тем, что это люди другого, не нашего мира, наши правила ими не усвоены и они их не придерживаются, поскольку они им чужды.

Возникает вопрос, можно ли отнести к сексуальной некрофилии пограничные случаи, например такой приведенный Р. Крафт-Эбингом.

X. 25 лет, происходил от отца — сифилитика, умершего от паралитического слабоумия, и от матери, страдавшей конституциональной неврастенией истерического характера. Это слабый, конституционально-невротический субъект с многочисленными анатомическими признаками вырождения. Еще в детском возрасте отмечены приступы ипохондрии и навязчивые идеи. Впоследствии наступило постоянное чередование возбужденного и угнетенного настроения. Уже десятилетним мальчиком пациент испытывал своеобразное сладострастное ощущение при виде пораненного пальца и текущей из него крови. Он производил себе поэтому нередко уколы или порезы пальца и чувствовал себя тогда наверху блаженства. Довольно рано к этому присоединилась эрекция, наступавшая и в том случае, когда он созерцал чужую кровь, например, когда случались порезы пальца у горничной; это особенно вызывало в нем любострастные ощущения. Его половая жизнь стала пробуждаться со все большей и большей силой. Никем не побуждаемый, он начал онанировать, причем каждый раз его воображению рисовались образы истекающих кровью женщин. Его уже перестало удовлетворять созерцание собственной текущей крови, и он жаждал лицезреть кровь молодых женщин, особенно таких, которые были ему симпатичны. Нередко он с трудом мог воздержаться от искушения поранить своих двух кузин и горничную. Но и женщины, сами по себе мало ему симпатичные, порождали в нем это влечение, если они действовали на него возбуждающим образом особым туалетом, украшениями, преимущественно кораллами. Ему удавалось противостоять своему влечению, но в его фантазии постоянно возникали кровавые мысли, неизменно сопровождающиеся сладострастными ощущениями. Между теми и другими идеями и ощущениями существовала тесная, неразрывная связь. Часто воображению его представлялись и иного рода картины, опять-таки с окраской жестокости, так, например, он видел себя тираном, убивающим толпу залпом картечи, далее он мысленно рисовал себе сцену вторжения неприятеля в городе убийством, грабежом и изнасилованием девушек. В спокойные промежутки времени пациент, обычно человек добродушный и в этическом отношении неущербный, стыдился подобных сладострастно-жестоких фантазий и чувствовал к ним сильнейшее отвращение; они тотчас же исчезали, коль скоро его половое возбуждение удовлетворялось онанистическим актом.

По прошествии немногих лет у этого пациента развилась неврастения, и в этом состоянии для семяизвержения достаточно было уже одного мысленного представления крови и кровавых сцен. Желая избавиться от своего порока и своих цинически жестоких фантазий, больной предпринял половые сношения с женщинами. Половой акт удавался, однако, только в том случае, когда больной вызывал в своем воображении образ девушки с порезанным и истекающим кровью пальцем. Без содействия этого мысленного представления эрекция не наступала. Представление о порезе ограничивалось лишь женской рукой. В моменты наиболее высокого подъема полового возбуждения достаточно было уже одного созерцания симпатичной ему женской руки, чтобы вызвать интенсивную эрекцию[51].

Думается, что подобные действия можно квалифицировать как пограничную или неполную некрофилию. Некрофилы такого рода не убивают, но приносят ощутимый вред физическому и психическому здоровью женщины. Сама кровь, столь необходимая подобным некрофилам, является символом смерти, и не случайно древние люди страшились крови, для них она была предвестником кончины и прочих несчастий. Не случайно даже женщины во время менструаций отделялись от племени и жили изолированно.

Вполне допустимо предположить, что некоторые женщины интуитивно чувствуют человека смерти и поэтому отвергают его. Возможно, их отталкивало присущее им влечение к мертвому и больному, страсть к насилию и разрушению ради насилия и разрушения, исключительный интерес ко всему небиологическому. Как отмечал Э. Фромм, для некрофильского характера свойственна особая безжизненность речи, катодная и чопорная, предпочтение прошлого настоящему и будущему, равно как и темных тонов, поглощающих свет, — это тоже могли воспринять и остро оценить именно женщины. Женщин могут отталкивать свойственная многим некрофилам неэмоциональность речи, ее монотонность, некрасочный характер.