Некроманты

– Я умер? – переспросил тот без выражения.

Игорь кивнул, тряхнув лохматыми ушами, и парень тотчас протянул руку и ухватился за это ухо.

– А ты как живой, – проговорил он. – Тоже умер?

Одинцов снова кивнул. Он почти не обманывал. Каждый раз, когда некромант переходил в лес, – это была смерть. Просто Игорь оказался из тех, кто знает обратную дорогу в мир живых.

– А за что тебя убили? Покусал кого-то? Или сожрал что неположенное? – Парень едва заметно усмехнулся. – Что-то сегодня убивают много собак.

Одинцов постарался сделать удивленную морду, и, кажется, получилось.

– Я здесь в лесу уже двух видел. Одна красавица. Пушистая такая, синеглазая. Хаски, кажется. Пробежала вдалеке с санками. Подумал, везет кого-то. А это что значит – ее вместе с хозяином убили? Хотя… может быть. Нашлась же тварь, которая меня чем-то ткнула. Мужик какой-то. Вот зуб даю, я этого мужика в первый раз видел. Что я такого ему сделал, что он меня на тот свет отправил? А вторая псина – чистый волк. Такого бы и я стрельнул из винтаря, попадись на дороге. Бросался, как полоумный, куртку порвал. Они с той, синеглазой, в соседние деревья разом сиганули. Думаешь, вернулись? Я вот не могу никак. Ведь ни разу раньше не умирал, думал, хоть разок да вернусь… А ты ничего, здоровый как медведь, но сразу видно – добрый. Хоть сказал бы, куда мне теперь? Здесь сидеть? И что, всю вечность?

Одинцов толкнул носом парня под локоть, раз, другой, заставляя подняться на ноги, а потом, то и дело оглядываясь, потрусил туда, где белело поле. Парень быстро сообразил, что к чему, и двинулся за псом. Разговорчивость его все усиливалась. Словно стремясь хоть как-то продлить уже оборвавшуюся жизнь, он рассказывал Одинцову всю ее, с самого первого оставшегося в памяти мгновения, но Игорь не слушал, лишь изредка оживляясь, когда парнишка возвращался к моменту своей смерти. Все некроманты учатся слушать только «по делу» – в грехах исповедовать должен священник, а не эксперт на оперативной работе.

После полутьмы леса снег ослепил бедолагу, и тот замолчал, прикрыв рукой глаза. Сверкнуло что-то вдали. Одинцов быстро опустил голову, чтобы Дворец не успел захватить его, а парень вовремя заслонился рукавом, не почуяв зова. Присел, а потом и прилег на белое покрывало, непроизвольно свернувшись, спрятал руки в рукава. Одинцов опустился рядом, положив лапу ему на плечо. Снежная крупка тотчас стала гуще и в несколько мгновений укрыла пса и лежащего на снегу человека.

– Здесь настоящая смерть, да? – сиреневыми губами прошептал парень и закрыл глаза.

Одинцов кивнул. Потом вскочил на лапы и бросился обратно в лес, одним длинным прыжком нырнул в нору, с тоскливым облегчением чувствуя мучительную дрожь тела. Он успел отстегнуть кобуру и выключить таймер и стробоскоп. Вернулся без лекарств. Стараясь окончательно не перепачкаться слюной, вынул изо рта «улыбку», вытер бумажным платком рот.

Возле эксперта на корточках уже сидел Хугин.

– Ну что, Иггорь Ярославич?

– Серия, – дрожащими губами проговорил некромант. – Опять он. Овчарка, похожая на волка.

Хотя допрос прошел неплохо, удовлетворения от выполненной работы Одинцов не испытывал. Информации собрал более чем достаточно, и «более» никак не укладывалось в ту картину дела, что они успели выстроить с парнями.

О хаски с санками Одинцов решил не упоминать. Не хотелось вешать на ребят еще одно дело. Одно – серийный убийца, оставляющий след из зомби, другое – некромантка, промышляющая вывозом мертвых со снежного поля. За такой ушлой хаски, способной спроецировать в лесном измерении материальный объект, пусть даже простенькие санки, нужно следить: дежурить в лесу, провести несколько рейдов, выяснить, кого она пытается вывезти и кто встречает на этой стороне. Такими вещами занимаются совсем другие службы. Им при случае и будет вскользь упомянуто про хаски с санками. Пусть разгребают.

– Серия. Твою мать… – сердито выругался Хугин. – Иггорь Ярославич, вы все? Увозить м-можно?