Некроманты

Этот металлический голос в сочетании с его трагической миной был таким трогательным! Я ущипнула себя, проговаривая: «Только не сейчас, Оксана, ну совсем же не время!»

– Слушай, а обязательно, чтобы умер именно человек? Скажем, если насильственно умрет животное? Например, бычок или корова?

– У вас убивают животных?

Голос из телефона был бесстрастен, но на лице отразилось такое удивление, что я поспешила объяснить:

– Ну, мы же едим мясо.

– Мир без магии.

На его лице отразились ужас осознания и сочувствие.

– Вы не знаете достоверно. Один из путей – перерождение. Убить животное как убить человека. Но хуже. Потому что животное не имеет голоса. Можно убить за что-то. Это имеет обоснование, достаточное для… Кармы? Нельзя убить ради чего-то. Этого карма не прощает.

Я пожала плечами. Все эти псевдоиндийские штучки выглядели бы убедительно, если бы я не сталкивалась ранее со Свидетелями Иеговы и прочими сектантами. Если бы тетя Даша не отнесла все свои сбережения в ашрам последователей Ошо. Для меня ужас Испанца казался каким-то ненастоящим, словно из другого мира – да так оно, в сущности, и было.

– На тебе кожаное пальто, – сказала я просто. – Тебе не кажется это ханжеством?

– Принцип подобия. Мы едим мясо, сделанное из зерна. Мы носим кожу, созданную на основе ткани. Наши тела требуют комфорта, мы даем им его. Но мы не убиваем животных.

– Я поняла! Все, вопрос закрыт, – я еще раз пихнула его кулаком в бок. – Так мы едем на мясокомбинат, или ты из принципа решил остаться здесь и умереть?

Умирать он не хотел. Мы спустились вниз – на этот раз я сразу взяла его за руку, чтобы не спотыкаться и не стукаться носом в стены, и он не возражал. На улице стало еще светлее от мигалок – такого количества пожарных машин я никогда не видела. Люди орали, бегали, и только несколько расчетов спокойно и методично тушили огонь.

Испанец невозмутимо подошел к одной полицейской машине, затем ко второй, к третьей. Каждую он трогал рукой и потом качал головой.

– Что не так? – поинтересовалась я.

– Мне нужен… Электроусилитель. Чтобы… машина могла управлять сама. Я не умею водить.

Мать твою, ты собрался угнать полицейскую тачку? Внутри все сжалось. Это было против моих правил. То есть если бы я вдруг умерла – это было бы по правилам. Я уже давно была готова к этому. А если бы я участвовала в угоне полицейской машины – то это неправильно. Ну, как для него – убивать животных.

– Может, я вызову такси? – поинтересовалась я.

Испанец некоторое время смотрел на меня, осознавая вопрос, а потом улыбнулся.

– Можно и так, – произнес ставший почти родным голос робота с планеты Шелезяка.

Таксист подъехал в течение пяти минут. Всю дорогу до мясокомбината в Бруньках он пытался понять, имеем ли мы какое-то отношению к пожару – в конце концов, не могли же мы просто так оказаться в промзоне в полчетвертого утра?

Когда мы вышли у серого здания с тремя затертыми медалями над громадными деревянными дверьми, таксист – так и не получивший внятного ответа – уехал, явно уверенный, что именно мы подожгли склад на Шевченко.

Испанец прикоснулся к замочной скважине, сказал что-то на незнакомом мне языке – видимо, выругался, – затем пошел в сторону. Я двинулась за ним.

Обойдя здание слева, он каким-то непостижимым для меня чутьем нашел дыру в заборе, скрытую кустами, и легко влез в нее. Я – куда более скромная в размерах – смогла повторить его подвиг только с помощью нескольких крепких слов и перехода на четвереньки.

Он тем временем не ждал меня, а уверенно шагал в сторону стоящего чуть поодаль серого металлического ангара. Вдалеке, невидимые нам, блеяли овцы. Им вторили лаем несколько собак.

На востоке алело небо. Я чувствовала себя героиней совершенно безумного фильма, и если бы не болела левая ступня, явно стертая почти до крови, могла бы вообще решить, что сплю. А может, уже и умерла. Например, сбитая той самой фурой.

Внезапно ожил мой телефон, пискнув несколько нот из Бреговича. Я достала его и обнаружила сообщение в скайпе – вместе с вордовским файлом «ТЗ‑17.06». Что там написал Кирилл, я даже читать не стала – хотя это было не совсем честно по отношению к нему.

– Ты заберешь меня с собой, – поставила я перед фактом Испанца, едва догнала его.

– Хорошо, – ответил он.

Дверь в ангар оказалась открытой. Испанец стоял перед ней, не входя внутрь.

– Ну, ты чего? – поинтересовалась я. – Мандражируешь?

– Нет. Дальше можно не идти. Они здесь, их много.

– Кого? – удивилась я.

– Испуганных. Потерянных. Душ из убитых тел. Вот один был раньше мясником. Потом стал сам бычком. Когда его убили, он испугался идти дальше. Если не уйдет – развеется. Если…

В этот момент телефон в его ладони издал писк и явно выключился. Я с ужасом поняла, что больше не смогу с ним разговаривать! Он не поймет, что я скажу ему, я не услышу больше этот лязгающий голос.