Некрономикон

Кошки одним прыжком промахнули пространство, и, окруженный своими сотоварищами, Картер на этот раз не увидел тех громадных, черных и бесформенных тварей, что гнездятся, кишат и корчатся в бездне. Не успев вполне осознать, что случилось, он снова оказался в знакомой комнате в гостинице в Дилат-Леене, а вкрадчивые, дружелюбные кошки тем временем потоком утекали в окно. Последним удалился старый предводитель из Ултара, говоря, пока Картер пожимал ему лапку, что до петухов поспеет домой.

Когда наступило утро, Картер сошел вниз и узнал, что со дня его поимки и увоза минула уже неделя. До корабля курсом на Ориаб оставалось еще дважды по столько, и все это время он, как только мог, хулил черные галеры с их нечестивым обычаем и чином. Горожане в большинстве своем ему верили; и все же столь желанны были для златоковачей крупные карбункулы, что ни один из них не зарекся вести торговлю с распялоротыми купцами. Если эта торговля и доведет когда-нибудь Дилат-Леен до беды, так не его в этом будет вина.

Спустя неделю или около того жданный корабль прошел мимо черного мола и высокого маяка, и Картер повеселел, видя, что это честный барк добрых людей с расписанными бортами и желтыми треугольными парусами и седоголовым шкипером в шелковых одеяниях. Вез он благовонную ликвидамбру из рощ в самом сердце Ориаба, тончайшую глиняную посуду, изготовленную гончарами-искусниками Бахарны, и диковинные статуэтки, вырезанные из древней лавы Нгранека. Расплачиваются с ними шерстяной пряжей Ултара и радужно-многоцветными тканями Хатега, а также резной слоновой костью, которой промышляют чернокожие Парга за рекой Скай. Картер уговорился со шкипером, что поплывет с ними в Бахарну, и было ему сказано, что путешествие займет десять дней.

За неделю ожидания Картер успел разговориться с тем шкипером о Нгранеке, и было ему сказано, что лишь немногие видели лицеочертанье, выбитое на ней, и что большинство странственников довольствуется преданиями из уст стариков, собирателей лавы и резчиков подобий в Бахарне и потом, вернувшись под свой далекий кров, рассказывают, будто лицезрели его взаправду. Шкипера даже разбирало сомнение, чтобы кто-то из ныне живущих видел тот изваянный лик, ибо оборотный склон Нгранека недоступен, гол и зловещ, и летает молва о пещерах у самой его вершины, где живут костоглодные черничи. Однако шкипер не пожелал распространяться, на что этот самый костоглодный чернич похож, ведь известно, что живность такого рода неотвязно наваждает сны тех, кто о ней слишком часто задумывается. Тогда Картер стал спрашивать того капитана о неведомом Кадате в холодном пустолюдии и о чудном закатном городе, но о них тот добрый человек при всем желании не мог ничего ему рассказать.

Картер отплыл из Дилат-Леена в одно раннее утро, когда благоприятствовало прибрежное течение и первые лучи восходящего солнца ложились на узкие угловатые башни этого мрачного города, крепкого черным базальтом. Два дня плыли они на восток, не теряя из вида зеленое побережье, и часто видели уютные рыбацкие городки с кровлями под красной черепичной чешуей и дымволоками печных труб, круто забирающие по склону от старых дремлющих причалов и отмелей, где сушились растянутые сети. Но на третий день они резко взяли на юг, где сильнее зыбились воды, и вскоре суша совсем пропала из глаз. На пятый день матросами завладела тревога, но капитан просил извинить им их страхи, говоря, что галиот с минуты на минуту пройдет над оплетенными водорослями стенами и разбитыми колоннами затонувшего города из незапамятной старины, и когда море не взбаламучено, в глубинах его видится столько зыблющихся теней, что простой люд невзлюбил это место. К тому же, признался он, множество кораблей сгинуло в этих водах; их маячные флаги еще видели в самой близи того места, но больше тех кораблей никто никогда не видел.

В ту ночь было очень светло от луны, и взгляд уходил глубоко в толщу воды. Стояло такое безветрие, что галиот едва двигался, и понт совсем стих. Заглядывая через поручень, на глубине многих морских саженей Картер увидел купол громадного храма и перед ним пролет между двумя рядами сфинксов, выводивший туда, где когда-то была площадь народных собраний. Дельфины весело сновали в развалинах то туда, то сюда, и морские свиньи неуклюже резвились то здесь, то там, иногда поднимаясь к поверхности и выпрыгивая из воды. Галиот пронесло немного вперед, там морское дно поднималось холмами, и отчетливо различались очертания древних, забирающих вкручу улиц и снесенных водою стен мириадов маленьких домиков.