Некровиль

Яго хотел, чтобы Йау-Йау заключила с «Теслер-Танос» сделку в духе Фауста. Ценой молчания Дома смерти – и, как она предполагала, независимости – был кол, вонзенный прямиком в сердце прецедента Барантеса. С мертвыми надо было заключить договор и соблюсти его условия, обеспечить выполнение его положений. Существование неприкасаемых будет признано и освящено в контракте. Возникнет новый прецедент, за которым последуют другие, расширяя его и уточняя, пока в один прекрасный день какой-нибудь виртуальный суд не признает, что существует стадия жизни за пределами биологической, и не объявит мертвецов людьми.

Золотистый автомобиль-оборотень остановился на обочине дороги под янтарным сиянием массивной буквы V, обозначающей Дом смерти. Двери машины поднялись вверх, словно крылья чайки.

– «Теслер-Танос» не должен это увидеть даже краем глаза. – Яго возложил ладони на изогнутую тектопластиковую крышу. Сверхскоростные текторы отключились; машина превратилась в амебообразную кучу расплавленного золота и утекла в щели на мостовой.

Опасаясь конвертопланов, Йау-Йау наблюдала за небом, как вдруг оно побелело. Рассветные сумерки превратились в яркий полдень. Полупрозрачные завесы небесного знака испарились. Тонкие пальцы перистых облаков в высоких слоях атмосферы отбросили резкие, плотные тени на холмы и долины. Птицы с криком и хлопаньем крыльев поднялись в воздух. Йау-Йау вскрикнула, ослепленная.

– Война, детка, – сказал Яго, вглядываясь в угасающее ядерное зарево, словно ожидая увидеть дымящиеся ионные следы падающих обломков космических кораблей. – Микротоковый удар. Корабли вступили в бой. Теперь нам некуда деваться. – Он взял лицо Йау-Йау в ладони. Ни один мертвый никогда раньше не прикасался к ней так. – Йау-Йау, ты правда хочешь, чтобы все продолжалось?

– Я не могу сделать то, о чем ты меня просишь. Кто я такая? Адвокатишка на испытательном сроке, с двадцатью сентаво за душой, которая явилась из Сампан-Сити и даже не может получить полное партнерство, потому что проигрывает каждое дело, которое доводит до суда. Думаешь, я могу вступить в бой с корпорадой «Теслер-Танос» и одолеть ее?

– Это та самая сцена жалости к себе – «бедная я, несчастная», вот это все, – которая есть в сценарии каждой судебной драмы?

– Я думала, у нас тут детектив в стиле нуар.

– Нет, нуар закончился.

Именно в судебных драмах случалось так, что какой-нибудь сладкоречивый авантюрист уговаривал привлекательную адвокатессу взяться за дело, которое невозможно выиграть. В судебных драмах кто-нибудь отыскивал лазейку в законе и одерживал блистательную победу. В реальном мире после финальных титров не такую уж привлекательную адвокатессу поджаривали прямо в вирткомбе сетевые жокеи «Теслер-Таноса», или превращали в ионы термоядерными боеголовками размером с ладонь, или просто связывали по рукам и ногам, затыкали рот и подвешивали за сиськи… в фигуральном смысле, поскольку этим занимались корпоративные проги-юрисконсульты. Одной адвокатессой меньше – тоже мне, проблема.

Истина и последствия, Йау-Йау. От них у тебя зудит прямо под нижней пуговицей модных шортиков, верно? Все до единой яйцеклетки вытягиваются по стойке смирно и разворачивают транспарант с надписью «Вижу цель – не вижу препятствий». Зачем же ты поджаривала свои нейроны стимуляторами и энергетиками, продолжая заниматься по ночам, когда одногруппники отправлялись прохлаждаться в своих или чужих постелях, если не ради шанса, единственного шанса, одного выстрела – возможности уничтожить целую тихоокеанскую корпораду? Сейчас или никогда.

– Старички-китайцы говорят, что даже сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время, – сказала Йау-Йау, повернувшись к Яго. – Что ж, давай попробуем.

Когда перед судебным заседанием начинали действовать нейронные ускорители, Йау-Йау ощущала прилив воодушевления, и ей представлялось, что такие же чувства вызывает очень хороший секс. Становится все жарче, кожа обретает сверхчувствительность, тело превращается в мешок с извивающимися угрями, нарастает отрешенность от материального мира, поскольку внутренние и внешние часы все сильнее расходятся, и твоя самость больше не привязана к этому тривиальному куску мяса, одним мысленным приказом ее можно переместить в любой из миллиона аватаров, биологических и кибернетических; зудящая смесь нетерпения и предвкушения, знакомая ревностным христианам, ожидающим конца света.

Йау-Йау много знала о нейрохимии и ни черта об очень хорошем сексе.

Сотрудники Дом смерти, которые шли ей навстречу в коридоре, двигались очень медленно. Йау-Йау достаточно ускорилась, чтобы приноровиться к стробоскопическому мерцанию флуоресцентных знаков смерти: его частота составляла шестьдесят герц.

Дверь в Невидимый офис Яго – неофициальный центр тайных операций двойного агента – открылась и продемонстрировала Кирлиановую ауру[185].

Йау-Йау Мок присвистнула и проглотила последний активатор ацетилхолина.