Некто Гитлер: Политика преступления

Из «нибелунговой» верности Японии? Об этом нечего и говорить всерьез. У Германии не было никаких обязательств перед Японией, которые вынудили бы рейх принять участие в войне, начатой Японией на свой страх и риск, – впрочем, верно и обратное утверждение[119]. Немецко-японско-итальянский тройственный пакт сентября 1940 года был чисто оборонительным союзом. Соответственно, ни Япония, ни Италия не приняли участие в агрессивной войне Гитлера против России[120]. Напротив, когда в апреле 1941 года будущая война с Советским Союзом была очевидна всем непредвзятым наблюдателям, Япония заключила с Россией договор о ненападении, который соблюдала строго и неукоснительно. Ведь это сибирские войска, снятые с русско-японской границы в Маньчжурии, остановили немецкое наступление под Москвой. Гитлер имел не только юридическое, но и моральное право отнестись к разразившейся войне Японии с Америкой как к удачному маневру, лишившему Америку шанса вступить в войну против Германии; он имел полное право с холодной усмешкой смотреть на войну Японии с Америкой так же, как японцы смотрели на его войну с Россией, тем более что он и не мог оказывать Японии никакой активной поддержки в войне. А то, что Гитлер не был тем человеком, который в политике руководствовался бы сентиментальными мотивами, – об этом и говорить не приходится.

Нет, не японское нападение на Пёрл-Харбор заставило Гитлера «пригласить» Америку в европейскую войну, а русское контрнаступление под Москвой, благодаря которому полагающийся на интуицию Гитлер понял то, что и без всякой интуиции было понятно: «Победа недостижима». Об этом можно говорить с известной долей определенности. Но это все равно никак не объясняет гитлеровского решения. Даже в качестве жеста отчаяния объявление войны Америке не имело никакого смысла.

А может, это объявление войны было замаскированным криком о помощи? В декабре 1941 года выяснилось не только то, что подтвердил дальнейший ход войны: Россия со своим двухсотмиллионным населением попросту сильнее, чем Германия со своим восьмидесятимиллионным, и со временем это превосходство приведет ее к победе. Декабрьские события стали предвестием того, что поначалу удавалось предотвратить только железной гитлеровской волей, – предвестием «наполеоновской» катастрофы под сдвоенным напором русского наступления и русской зимы. Ввиду этого вполне допустимо предположить, что Гитлер рассчитывал на англо-американское вторжение на западе, чтобы потерпеть поражение не от России, а от западных держав, от которых в 1941 году побежденная Германия еще могла ожидать более мягкого обхождения. Но против этого предположения тот факт, что спустя три года, когда перед Германией действительно встал выбор, кто произнесет ей смертный приговор, Запад или Восток, Гитлер выбрал вовсе не Запад, о чем нам предстоит говорить в главе «Предательство». Против этого предположения и то, что в 1941 году Гитлер прекрасно знал об отставании Америки в области мобилизации и вооружения: зимой 1941/1942 годов западные державы при всем желании не были еще способны к вторжению на Европейский континент – Америка даже в большей степени, чем Англия. Или, может быть, Гитлер надеялся посеять вражду между своими врагами – участниками возникшей англо-американо-русской коалиции, что ни говори, одной из самых неестественных коалиций в истории? Возможно, он предполагал, что очень скоро между Америкой и Россией начнутся серьезные разногласия и это поможет ему выдернуть шею из петли. В условиях «недостижимой победы» это было весьма спекулятивным, но не вовсе безосновательным расчетом. Между Россией и Англией – Америкой к концу войны в самом деле возникли очень серьезные разногласия: в 1942 и 1943 годах по поводу открытия второго фронта в Европе, в 1943 и 1944 годах по поводу Польши и, наконец, в 1945-м по поводу Германии (причем Англия Черчилля и Эттли занимала куда более жесткую позицию, чем Америка Рузвельта и Трумэна). То, что потом превратилось в холодную войну, готовилось во время Второй мировой, и не нужно было обладать даром провидца, чтобы уже в 1941 году увидеть возможность такого развития событий. Вот только Гитлер, ни разу не воспользовался шансом вбить клин между союзниками. Сепаратный мир с Россией на основе status quo, возможный в 1942 году и даже в 1943-м (когда Россия, истекая кровью, в одиночестве несла на себе всю тяжесть войны с вермахтом, напрасно взывая об открытии второго фронта), отвергался Гитлером; возможность сепаратного мира с Западом он уничтожил сам своими чудовищными преступлениями после 1941 года.