Нелегальный рыцарь

— За успехи в сельском хозяйстве, — как ни в чем не бывало продолжал я гнуть свое.

— Но за успехи я уже получил свою прибыль, — медленно, почти по складам, объяснил он мне. По выражению его лица я догадывался, что продолжение темы материального стимулирования не будет способствовать укреплению взаимопонимания между народами, но не удержался от еще одного вопроса.

— Ну хорошо, а как бы ты отнесся к тому, что люди, выдавшие тебе переходящий флаг, приказали бы: не менее трети своей прибыли ты обязан истратить на покупку книг, строительство личного бассейна, приобретение спортинвентаря или, скажем, на ремонт дома?

Лицо моего собеседника приобрело кирпичный оттенок, и в воздухе запахло международными осложнениями.

— Я, конечно, не ударник в джаз-оркестре, — отрезал он и перешел на официальное «вы». — Я — простой фермер, сэр, но никому и никогда не позволю делать из меня идиота. Моя прибыль — это моя прибыль. И я сам знаю, на что ее надо тратить. И хватит говорить о глупостях, уважаемый мистер. Лучше скажите, сколько еще лет можно рассчитывать продавать вам зерно?

По этому вопросу я отослал любознательного фермера во внешнеторговое объединение «Экспортхлеб», а сам задумался о письме, лежащем в моем столе.

Пришло оно из почти столь же далекого от Москвы, как ферма Джона Мока, сибирского совхоза. Но автор его, коммунист и директор этого советского хозяйства, не понимает того же самого, что не укладывается в голове глубоко беспартийного американского фермера Джона Мока.

Почему кто-то там, в Москве, лучше, чем он и его коллеги-земледельцы, знает, куда пристроить полученную ими прибыль?

Впрочем, вот что он пишет: «Постановлением Совмина РСФСР и ВЦСПС наш совхоз награжден переходящим Красным знаменем и коллективу присуждена денежная премия в сумме 20 тысяч рублей. К сожалению, от документов, которые сопровождают это постановление, становится горько и смешно. Из разъяснений следует, что выплата премии должна производиться за счет… СОБСТВЕННОЙ СОВХОЗНОЙ ПРИБЫЛИ. При этом на премирование отличившихся работников совхоза может быть использовано не более 70 процентов выделенной суммы. Остальная часть премии должна быть истрачена на строительство и ремонт жилья, объектов соцкультбыта, приобретение литературы, на проведение оздоровительных и физкультурных мероприятий. Обо всем позаботились благодетели, готовившие эту разнарядку».

Действительно, обо всем подумали, кроме одного: зачем совхозу ПРЕМИЯ из его же собственной ПРИБЫЛИ? А то он, бедный, без Совмина и ВЦСПС не разберется, что с ней делать? Бедный, может, и не разобрался бы, а совхоз-то богатый. За бедность, по нынешним временам, Красных знамен не дают.

«Как бы себя почувствовали те, — продолжает автор письма, — кто подписывал это постановление, если бы их премировали за счет их же личного оклада жалованья?»

А ведь еще четыре года назад ЦК КПСС и Совет Министров СССР предоставили совхозам право распределять прибыль по собственному усмотрению. НЕЛЬЗЯ отныне любым вышестоящим органам засовывать нос в совхозный карман. Но, видимо, очень хочется. А если нельзя, но очень хочется, то… Правильно, можно. Как? А вот так. С Красным знаменем наперевес, с премией из совхозного же кармана в виде отвлекающего маневра.

А почему, собственно, так уж сильно хочется?

Да потому, что без этого могут позабыть неблагодарные крестьяне, из чьих благодетельных рук они воду пьют, возомнят о себе сильно и решат, не дай бог, что не начальственным мудрым провидением они на земле существуют, а собственным умом-разумом.

А коли возомнят такое… Это что ж начнется-то? И сеять будут, что захотят, и скотину пасти, где им удобнее, и миллион инструкций ни к чему, а сотни тысяч чиновников хоть с тоски и голоду помирай. Так, почитай, и знамена им вовсе ни к чему окажутся? А без казенных знамен нам никак нельзя, это дело по-ли-ти-чес-кое. (От словосочетания «политическое дело» наш чиновник мгновенно и привычно цепенеет, начиная творить любые глупости, лишь бы никто не усомнился в его политической лояльности.)

А там, глядишь, и урожаи у них пойдут, как у Джона Мока, и чувство собственного достоинства объявится такое же, как у праправнука Ивана Мокеева. И гаркнут они в миллионы крепких крестьянских глоток знаменитую гневную фразу, тихо сказанную когда-то уже смертельно больным Ильичем: «Не сметь командовать крестьянином!» Ленина тогда не услышали, может, теперь услышат их?

А если не командовать, то тогда, между прочим, и переходящие знамена очень пригодятся. Не будут их благородные шелка и бархаты пылиться по углам директорских кабинетов. Потому что свободный человек, он ведь, ко всему прочему, еще и очень гордый.

Возьмет крестьянин свое Красное знамя, прибьет его на крыше избы и станет, наконец, им очень сильно гордиться.

Вот такое дело. По-ли-ти-чес-кое.

КТО НАЗВАЛ СОБАКУ КОШКОЙ?