Нелегкая поступь прогресса (СИ)

За пару поколений: от Петра Первого, через всё «бабье царство» до конца царствования Екатерины Второй шло лютое порабощение русского мужика, низведение его до самого скотского состояния. Слишком многие представители дворянского сословия сочли видимое ничтожество простонародья за истинную его сущность, и потому посчитали себя, красивых, сытых, здоровых и образованных другим народом. В сущности, это было недалеко от истины: русские дворяне слишком часто были по крови нерусскими: они либо сами, либо их предки пришли служить русскому престолу.

И тут, вскоре после их победы, после провозглашения вольности дворянства, царь Павел обнуляет их победу, заставляет служить, а презренное мужичьё, мерзких рабов, делает свободными. Да, у большинства дворян отродясь не было крепостных рабов — либо не заработали достаточно денег для покупки, либо сами или предки промотали всё своё состояние. Но спесь и снобизм не того рода свойства, чтобы опираться на реальность. Спеси нужно иметь предмет презрения, а факты упрямо указывают: офицерство стало активно пополняться вчерашними мужиками, в значительной части бывшими крепостными, а дворянские недоросли на их фоне никак не выделялись. Ну не было у недорослей превосходства над мужиками ни в скорости принятия решений, ни в области военных знаний, ни во владении оружием. Отдельные случаи, когда дворянского новика дома отлично обучали высокопрофессиональные наставники, многократно перекрывались примерами, когда мужик, пройдя школу младших командиров в полку, признавался достойным к поступлению в школу старших командиров при дивизии. А многие недоросли даже не рассматривались в качестве кандидатов навыдвижение в сержанты, то есть в школу нижнего уровня. Да и за что их было выдвигать? Несмотря на то, что никто из детей дворян никогда не голодал, ростом и статью они не выделялись. Умом тоже не выделялись — никто в детстве не заморачивался их развитием. Не было превосходства и в образовании — большинство владело элементарной грамотой, но не больше. И никаких наук, кроме примитивной арифметики им не преподавали.

При дворе, естественно, подвизались лучшие из лучших: наиболее образованные, развитые, дельные дворяне, но все они вращались в круге узко сословных идей и устремлений.

Наталья Алексеевна нашла изящный выход из положения: было объявлено о возобновлении издания журнала «Всякая всячина», редактировавшегося «блаженной памяти» матушкой-императрицей Екатериной Алексеевной. Журнал стал публиковать обзоры внутренней и международной политики, репортажи из зон боевых действий, заметки путешественников, литературные произведения.

В этом журнале стали публиковаться и дискуссионные материалы, в том числе и об отношении к крепостному рабству. На аргументы сторонников рабства об «отеческом отношении» помещиков к крепостным, публиковались выписки из следственных дел по отношению к Салтычихе[6] и других людоедов, а убийц и садистов среди помещиков оказалось довольно много. Особого внимания удостоились Строгановы, Демидовы и другие заводчики, которые устроили условия жизни и труда своих крепостных и формально свободных работников намного хуже, чем у каторжников на государственных каторгах. Стоит ли удивляться, что общественное мнение резко отвернулось от сторонников крепостничества и одобрило действия императора и его Правительства.

Но одно дело массовое общественное мнение, а другое — мнение определённого круга, объединенного какими-то общими интересами. Вернуть старые порядки мечтали люди, лишенные былого достатка, власти и влияния на общество, и за свои корыстные интересы они готовы идти на всё. Что такой цареубийство в глазах людей этой эпохи? С точки зрения всех сословий, включая и дворянство — смертный грех и непростительное преступление. А с точки зрения узкой группы дворян, вскормленных за мрачные времена «бабьего царства», вполне разумное и полезное дело, сулящее массу наград и продвижение по карьерной лестнице. Именно выходцы из этого слоя посматривали на Павла Петровича и его семью с хищным прищуром.

А Павел Петрович и Наталья Алексеевна брали этих людей на заметку, чтобы дождавшись удобного и законного повода уничтожить их — если не физически, то морально и в имущественном смысле.

И вот на стол императора лег доклад одного из соратников и деловых партнёров графа Булгакова, Козьмы Егоровича Савлукова, о том, то его племянник, Савлуков Сергей Васильевич, получил косвенные, но, тем не менее, очень веские доказательства подготовки новой попытки дворцового переворота. Ну и покушения на особу императора, как же без неё. Любопытнее всего в этом докладе была строчка о том, что молодой человек, ему ещё не исполнилось и двадцати лет, изъявил желание служить в контрразведке.