Нелегкая поступь прогресса (СИ)

Надо сказать, что служба в жандармерии, полиции и в Тайной Экспедиции с некоторых пор стала рассматриваться армейскими и флотскими офицерами как вполне нормальное и даже желательное продолжение карьеры после военной службы. Но вот родовитые дворяне, к коим относился род Савлуковых, службу в полиции и спецслужбах презирали, почитая такую службу ниже своего достоинства. Исключения были, но они касались только службы на высоких должностях, не ниже полковничьего звания. А тут представитель старого и весьма богатого рода готов служить, начиная с обер-офицерского чина. Хотя, ради справедливости, следует отметить, что на нижних ступенях службы Савлуков задержится совсем ненадолго, ровно настолько, чтобы получить необходимый опыт практической службы. А дальше — образование, целеустремлённость, решительность и другие личные качества двинут его вверх.

Но сейчас Сергей Савлуков должен выдержать свой первый и самый важный экзамен: внедриться в ряды заговорщиков, узнать их планы, помочь обезглавить мятежников, и при этом постараться выжить. Но, судя по всему, шансов на благополучный исход дела для Савлукова, совсем немного. Об этом император и сказал Сергею Савлукову при личной встрече.

Организовать встречу оказалось очень легко: Павел Петрович в это время года жил в Гатчине, куда уже давно проложена железнодорожная ветка, высоко оцененная петербуржцами, освоившими дачи в окрестности железной дороги. На поезде дядя с племянником доехали до Гатчины, на ожидавшем их экипаже доехали до своей дачи, расположенной неподалёку от царской резиденции, а вечером пошли прогуляться по Гатчинскому парку. В дворцовом парке было место прогулок отдыхающих, обосновавшихся в Гатчине и ближайших окрестностях. Мужчины прогулялись по аллеям парка, раскланялись со знакомыми, потом незаметно перешли в ту часть, что закрыта для обычных посетителей. И в беседке, отлично изолированной от подглядывания и подслушивания, а также от любых нескромных вторжений, их ожидал император.

Встречая гостей, он встал, и после процедуры знакомства предложил присесть и заговорил:

— Внимательно прочитал ваш доклад, Козьма Егорович, и у меня возникло несколько вопросов к вашему племяннику. Мы можем разговаривать вполне откровенно?

— Разумеется, Ваше императорское величество!

— Предлагаю общаться запросто, по имени-отчеству. Вы не возражаете? Коли так, ответьте мне Сергей Васильевич, сначала на простой вопрос: что вас подвигло на разрыв с друзьями? Я вижу, что раньше вас связывали дружеские отношения.

— Первое, что подтолкнуло меня к разрыву, кстати, не спонтанному, а, если позволите такой оборот, эволюционному, это всё более и более русофобские воззрения моих приятелей. В детстве мы мечтали о службе в Армии и о подвигах во славу России. Потом как-то иссякли мечты для начала о военной службе. Потом отпали мечты о военных подвигах. Потом о самой идее служения России. Остались какие-то куцые стремления к наслаждениям, причём убогим и однообразным. Особенно мои приятели изменились во время поездки в Европу. Любопытно, что они, осматривая достопримечательности, предназначенные для досужих проезжающих, видели только их, и не видели ничего неприглядного вокруг. Скажем, ни один из них не увидел кварталов бедняков или работных домов. Вернее, в работном доме, который располагался рядом с аристократическим кварталом в Лондоне, мы побывали, но мои приятели сделали из увиденного несколько странные и совершенно однобокие выводы. А именно: люди, которые содержатся в этих домах, сами виновны в своём положении, ведь это бедняки. Вот родились бы они в семьях даже не богачей, а людей со средним достатком, никаких сложностей в их жизни и не было бы. Каково?

— Любопытно, а как они себе представляют процесс выбора будущих родителей? — усмехнулся Павел Петрович, и ему ответил старший из Савлуковых:

— Да никак они себе этого не представляют. Эти их рассуждения целиком их протестантской теории предопределения: грешники отличаются от праведников неумением делать деньги. Если человек беден — значит, он грешен. И чем буднее, тем более он греховен, а с таковым можно желать что угодно.

— Верно замечено. — кивнул император — Однако, Сергей Васильевич не закончил рассказа, послушаемте его.