Нелепая привычка жить

— Вот сюда, что ли? Я бы без тебя этого поворота вообще не заметил… Господи, опять яма! Да уж, глухое местечко, ничего не скажешь! С проводником надо передвигаться, как в горах. Один бы я ни за что не нашел! — комментировал Виталий.

Она тихонько улыбалась ему в зеркало заднего вида. Весенний ветер, врывавшийся в открытое окно, трепал ее волосы и иногда кидал их в лицо Малахову. От волос пахло яблоками. Антоновкой.

С проселочной дороги свернули сначала на грунтовку, а оттуда и вовсе на колею, которая вела прямо через лес.

— Ну все, подъезжаем! — радостно сообщила Наташа.

— Слава богу! Из меня чуть всю душу не вытрясло на этих ухабах, — пожаловалась Лана.

Джозеф тянул шею:

— Где твой дом, sweety?[12]

— Сейчас появится… Вон туда смотри. Сейчас листвы еще почти нет, его хорошо будет видно.

Впереди показалась поляна, а на ней и впрямь настоящая «избушка на курьих ножках» — добротный бревенчатый сруб с маленькими окошками. Малахов заглушил мотор, и все поспешили вылезти из машины.

Разминая затекшее от долгого сидения тело, Виталий с удовольствием оглядывался вокруг. Вот где красота! Густой смешанный лес, удаленный от цивилизации и оттого чистый, сохранивший первозданную красоту. Громкий веселый гомон птиц, запах еще не просохшей земли, молодой травы и лопающихся почек. А воздух, воздух какой, хоть ложкой хлебай! Он вдохнул полной грудью, и на душе вдруг стало легко и радостно.

По отсутствию мелких бытовых мелочей можно было догадаться, что в доме никто не живет — и в то же время было ясно, что долгое время в нем обитали рачительные и рукодельные хозяева. Сбоку от крыльца еще висел проржавевший рукомойник, под ним сохранилась широкая подставка на козлах. Позади дома виднелось строение поменьше, видимо, баня; на поляне под деревом были врыты в землю большой деревянный стол и две лавки по бокам. Справа от крыльца оборудована целая площадка для отдыха — маленький столик, скамейка, место для костра, бочонок с песком — наверное, окурки бросать, когда костра нет, — и даже подобие кресла из причудливых корней. В этом кресле тут же устроилась Лана, закрыла глаза, подставила лицо ласковому апрельскому солнцу.

Наташа уже успела отпереть избу и бегала туда-сюда, таскала пакеты, распаковывала свою большую сумку, чем-то гремела в доме.

— Ой, молодцы, какой чудный шашлык купили! Джозик, солнце мое, сумеешь мангал собрать? Ура, электричество в порядке, сейчас чаю вскипятим… Виталь, будь другом, принеси воды, а? Вон, в кухне под столом ведро стоит.

— Запросто, только скажи, откуда воду брать.

— А из ручья. Видишь, там, за деревьями?

— Вы что же, собираетесь пить воду из ручья? — пришла в ужас Лана.

— Не, для питья у меня в бутылках, — успокоила ее Наташа. — Но вообще-то я всю жизнь эту воду пила — и ничего.

По дороге за водой Виталий встретил неторопливого, видно, еще не пришедшего в себя спросонок, крупного ежа. Тот посмотрел на него, фыркнул и неспешно скрылся среди прелых листьев у корней старой березы. Берега ручья были еще размытыми, влажно-скользкими, а вода — обжигающе студеной. Изловчившись, Малахов зачерпнул ее полной горстью, потом еще, и пил, пока не заныли зубы. Господи, хорошо-то как!

Погода разгулялась, туча, напугавшая их в Москве, прошла мимо. На пригретой солнцем поляне было так тепло, что есть решили прямо на улице. На столе, как по волшебству, появились цветная полиэтиленовая скатерка, банки с крепенькими солеными огурцами и домашними маринованными опятами, бутылка с домашней наливкой. Наташа быстро и ловко резала привезенный Малаховыми хлеб, снимала пленку с магазинной нарезки, расставляла пластиковую посуду, мыла блестящие, словно натертые воском, помидоры. Виталий набрал в сарае дров — готовых углей он не признавал принципиально — и развел в мангале огонь. Джо открывал банки и бутылки.

— Давайте быстренько перекусим, — распоряжалась Наташа. — Шашлык делать долго, когда он еще будет готов, а все уже голодные. Лана, идите за стол, успеете еще позагорать! Виталик, садись рядом с женушкой. А ты, Джозик, ко мне подсаживайся! Ой, да не сюда, горе мое, тут же кастрюля с картошкой стоит! Кому картошки положить, пока теплая? Я ее и в газету, и в полотенца завернула… Виталь, давай картошечки, а? С маслом, с укропчиком!.. Лана, я вам наливочки налью? Вишневая!

— Ну, давайте, попробую…

— Гулять так гулять! — радостно возопил Джозеф. — Ну, а мы с Витом по водочке!

— Виталию нельзя, ему еще обратно нас везти, — Лана прикрыла ладонью рюмку мужа.

— Что же, я один буду пить? — захлопал ресницами Джо. — Что я — голоалик?

— Кто-кто?

— Алкоголик, — догадалась, хохоча, Наташа. — Нет, солнце мое, конечно, нет, никакой ты не алкоголик! — Она звонко чмокнула техасца и предложила: — А давайте здесь заночуем! Тогда и Виталику можно будет выпить.

— Замерзнем, — засомневался Малахов. — Ночи еще холодные.

— А мы печку затопим! Печка у нас ого-го — от нее зимой жарко, как в бане. Кстати, и баньку можем истопить, у нас тут и банька есть…

— Но я ничего не взяла с собой, — покачала головой Лана.