Нелепая привычка жить

— Старик, слышь, какая у меня новость? Дожала-таки меня моя благоверная! Дом покупаем загородный. Ленка говорит — сколько можно детям этим смогом дышать?…

— Что же, молодцы. Дом-то где, на Рублевке?

— Не, куда нам с суконным-то рылом в калашный ряд… Хватит того, что я Алиске ее гнездышко в Усове купил. А с Ленки и Волоколамской области хватит.

— Ну, хозяин-барин. А ты как — участок приобретаешь или сразу дом?

— Да уже готовый коттедж, чего со стройкой-то возиться! Только что договор подписал с «АРКом», риелторским агентством. Витька Волошин, его президент, мой старый приятель, да ты его знаешь…

— Знаю. Ладно, не забудь на новоселье позвать. Пока.

Малахов развалился на диване, потянул к себе первый попавшийся журнал — взгляд тут же зацепился за объявление о продаже загородных участков. Машинально включил телевизор — и попал на какую-то деловую передачу, Аркаша называл такие «говорящие головы».

«В последнее время спрос на элитную недвижимость снова возрос, — бубнил лысеющий дядька в стильных очках и старомодно повязанном галстуке. — Кроме уже не раз упоминавшихся Рублево-Успенского и Ново-Рижского направлений, первенство сохраняется также за Минским, Волоколамским и Калу…»

Не дослушав, Виталий выключил телевизор. Что они все, сговорились, что ли, напоминать ему о его неудаче?

— Лана, пожрать мне сегодня дадут в этом доме? — крикнул он с раздражением.

Супруга тут же возникла перед ним:

— А может, нам с тобой сходить в ресторан, зайка? Раз уж выдался свободный вечер?

Ну, в ресторан так в ресторан. Почему бы и нет? Правда, Виталий сегодня предпочел бы что-нибудь тихое, но Лана, конечно же, приказала своему водителю везти их в одно из ее любимых модных заведений.

И, разумеется, спокойно поужинать вдвоем им не удалось, не успели Малаховы съесть закуски, как супруга тут же засияла и замахала кому-то рукой. Виталий недовольно оглянулся.

К их столику приближался, лучезарно улыбаясь, модный московский визажист — невысокий, крепенький, синеглазый, с очень длинными, собранными в хвост, черными с проседью волосами. Виталию много раз его представляли, но он все никак не мог запомнить, как зовут визажиста. Эжен? Эмиль? Этьен? Вообще-то Малахов недолюбливал мужчин нетрадиционной ориентации, но именно этому человеку скорее даже симпатизировал, невольно попадая под воздействие его невероятного обаяния.

Визажист расцеловался с Ланой, подсел, не дожидаясь приглашения, к их столику, и супруга тотчас защебетала:

— Ой, голубчик, тебя можно поздравить? Слышала, слышала, второе место на международном фестивале! И что же это была за прическа? Наверное, знаменитый «Солнечный бриз»?

— Нет, новая, «Черная радуга», — отвечал то ли Эжен, то ли Эмиль.

— Черная радуга? — хором переспросили супруги.

— Ну да, «Черная радуга», — подтвердил Этьен-Эмиль. — Мне тоже безумно нравится это название! Своей парадоксальностью, трансцендентностью, некой тайной… В нем заключен глубокий мистический смысл. Жаль, у меня фотографий с собой нет. Я покажу, тебе понравится. Волос черный, очень черный, натуральный, но тонкий, асимметричная укладка вот так…

Но Лане, похоже, сейчас совсем не хотелось пускаться в профессиональные разговоры. Она довольно беспардонно перебила Этьена (или все-таки Эжена?):

— Да, очень красивое название. А где ты его взял?

— Ну как же, это очень известная легенда! — Эмиль-Этьен кивком поблагодарил официантку, поставившую перед ним дополнительный бокал. — Когда человек умирает, его душа будто бы сначала поднимается над телом и видит его и все происходящее вокруг словно бы со стороны. А потом она улетает куда-то и летит по длинному-длинному темному коридору, а впереди, где-то очень далеко, виднеется свет. Говорят, что свет этот идет от фонарика ангела-хранителя, который с его помощью провожает вверенную его заботам душу в мир иной… А коридор, если быть точным, скорее не коридор, а что-то вроде вакуумной воронки. Обычно в нее затягивает одного человека, но бывает, что и нескольких и даже многих сразу — например, при катастрофах. Те, кто остался в живых, не чувствуют силы этой тяги, но животные ощущают ее очень остро. Лошади, например. Или собаки, они всегда воют к покойнику… Вам вообще это интересно? А то я тут сижу, распинаюсь…

— Очень даже, — заверили Малаховы.

— Так вот, душа летит по этому коридору, точнее, воронке. Полет этот сначала крайне неприятен. Душа ведь только-только рассталась с телом, ей еще непривычно и очень страшно… Те, кто переживал клиническую смерть или даже просто глубокий обморок, рассказывают про этот ужас. А еще скорость полета страшно велика. Она даже выше скорости звука, а это ощутимая нагрузка даже для такой тонкой субстанции, как дух бестелесный…

Он перевел дыхание, выпил глоток вина и продолжал: