Нелепая привычка жить

— Нет проблем, — понимающе кивнул Лошманов. — Есть у меня одна коза, она в «АРКе» работает, ну, знаете, это одна из крупнейших в Москве компаний, занимающихся недвижимостью…

— Знаю, конечно. И фирму, и Виктора Волошина, ее владельца… Только поскорей, Аркаша, хорошо? А то Лане так уж не терпится, — здесь Малахов несколько покривил душой. Ему и самому очень хотелось сделаться обладателем чудесного дома.

— Сэр, есть, сэр! — отвечал помощник, вытянувшись в струнку и приложив к голове ладонь. Рассмеялся и скрылся за дверью.

Видимо, коза из риелторской конторы свое дело знала — уже на следующий день молодой помощник был у Малахова в кабинете с подробным докладом.

— Ваш вожделенный участок с недостроенным домом принадлежит писателю Дмитрию Валентиновичу Россихину. Знаете такого?

— Нет, признаться, не слыхал.

— И я не знаю, но матушка моя, дама культурная, вспомнила. Этот самый Россихин во время оно числился в диссидентах. Написал что-то такое, что не только не напечатали, но и сочли идеологически вредным… Хотя, в общем-то, ничего особенного в его книгах и не было — так, повседневная жизнь интеллигенции на зарплату в сто двадцать рублей да обсуждения на кухне вечных вопросов «кто виноват?» и «что делать?». Но властям не понравилось. Гонения на него устроили, даже, кажется, посадили… Но он все равно продолжал писать, в стол. Когда перестройка с гласностью начались, Россихин был уже не первой молодости. Однако подсуетился, тиснул несколько своих вещей в толстые журналы, его заметили, стали издавать за границей. Ну и, естественно, гонорары, деньги повалили — тогда-то он и купил этот участок, начал потихоньку строительство. Вот только ажиотаж вокруг его имени быстро поутих. Бытописание простого советского инженера народу стало неинтересно. Сами знаете, что сейчас люди читают — или разоблачиловку какую покруче про сильных мира сего, чтобы все грязное белье наизнанку, или сперму в сахаре, или кровавые страсти-мордасти. Ну, в крайнем случае, что-нибудь этакое, слегка замороченное, вроде как и с претензией на интеллектуальность, но в то же время чтобы и мозги особо напрягать не надо… Малахов невольно рассмеялся. Ему как человеку, с детства привыкшему к чтению, понравилась такая характеристика современного книжного рынка.

— Так, значит, земная слава писателя прошла, деньги закончились, и строительство было заморожено?

— Истинно так.

— А он жив, этот Россихин?

— Жив, но его давно уже не видно и не слышно. Ничего не публикует, на людях не появляется…

— Но нам это только на руку. Думаю, в таком случае он будет просто счастлив, если мы предложим ему продать дом. Можешь достать его координаты?

— Обижаете, шеф! — Помощник выложил перед ним на стол распечатку электронного письма. — Все уже схвачено! Извольте получить — адрес, почтовый индекс, домашний телефон, мобильный телефон. И даже мобильный телефон супруги — на всякий случай.

— Отлично! Молодец ты у меня, Аркашка!

— Стараемся, шеф. Малахов взглянул на часы:

— Одиннадцать сорок уже… А в полдень у меня встреча. Значит, сделаем так: свяжись с этим самым Россихиным, обрисуй ему ситуацию, разведай, что он думает, и доложи мне. Ясно?

— Ну, а чего ж тут неясного? Чай, меня матушка не от дяди Васи сантехника родила, а от доктора экономических наук. Правда, тогда он еще только кандидатом был…

Малахов не сомневался, что у Аркаши все получится. И был неприятно удивлен, когда во второй половине дня его правая рука появился в дверях маленького кафе с озадаченным и расстроенным видом.

— Так и знал, что вы тут, шеф, — проговорил он, втискиваясь за столик напротив Виталия. — Дело приняло неожиданный оборот. Этот самый Россихин наотрез отказывается вести какие-либо переговоры относительно продажи дома. Нет, спасибо, я ничего не буду, я только на минутку заскочил, — последние слова уже относились к приблизившейся к столику «девушке из таверны».

— А что он говорит? — поинтересовался Виталий, помешивая кофе.

— Да ничего не говорит. Заявил, что не намерен вести беседу на эту тему, и бросил трубку.

— Похоже, старикан нам попался с характером… — Малахов задумался на некоторое время, привычно отщипнул с цветочного черенка несколько красных волосков. — Ладно, где там у тебя его координаты? Давай мне, я попробую сам.

Звонить Виталий решил из конторы — здесь, в стильной обстановке собственного кабинета, под портретом Рокфеллера, он чувствовал себя абсолютно уверенно. Малахов набрал номер и вскоре услышал голос, принадлежавший, вне всякого сомнения, пожилому мужчине:

— Дмитрий Валентинович?

— К вашим услугам.

Виталий представился, назвал свою должность. Ему всегда нравилось это говорить: президент, председатель совета директоров, полное название компании и далее по тексту. Подобная преамбула к разговору должна была произвести должное впечатление на собеседника, но этого не произошло. Писатель едва дослушал его и сказал с легкой усталостью в голосе:

— Да, я понял, кто вы. Мне недавно звонил ваш представитель, Аркадий, э-э-э…

— Андреевич.